Человек, зависящий от другого человека, бессилен.
Но на самом-то деле это кажущееся бессилие.
Он может всё.
Банана Ёсимото
Я сидела на полу. Шерстяной ковер противно колол ноги, но я не замечала этого. Последние полчаса я рыдала навзрыд, так как плачут только маленькие дети – горько, взахлеб, с головой бросаясь в бездну отчаяния и безнадежности. За окном была теплая осень, дети звонко кричали и смеялись на детской площадке. Жизнь продолжалась. Только не у меня.
Слёзы, словно крошечные ручьи, стекали по щекам, оставляя на коже холодные дорожки. Я тупо смотрела на рецепт антидепрессантов, словно на приговор, вынесенный мне невидимым судьёй. И пыталась понять, как моя жизнь снова оказалась разрушенной до основания. Мой второй брак, как обречённый корабль, разбился о скалы жестокости и предательства, оставляя после себя лишь осколки надежд и обломки обещаний. Если первый муж, некогда перспективный директор собственного дела, постепенно и почти незаметно превратился в игромана, то второй оказался психопатом и разрушил мою жизнь всего за каких-то жалких полгода.
Он украл все мои деньги. Предал меня и всю мою веру в порядочность мужчин. Хитростью и обманом вытащил все сбережения, отложенные на ремонт в квартире. Искусно заливая мне в уши сладкие обещания, наплодил долгов по нашим общим счетам, сдал в ломбард обручальное кольцо, купленное на мои деньги, и, как только жизнь потребовала платить по счетам, скрылся в неизвестном направлении. Оставив меня одну разгребать последствия.
В подарок он оставил мне окончательно разрушенную самооценку и тягучую, липкую депрессию, которая пропитывала все мои мысли, забирая последние остатки радости и жизнелюбия. Я почти смогла простить себе первую ошибку в замужестве – была молода и неопытна, верила, что моя любовь изменит его тяжёлый характер, и мы обязательно будем счастливы. Но выйти замуж за психопата могла только последняя дура.
Чувство вины обжигало меня изнутри. Ведь я подвела не только себя, но и свою дочь. Всего за полгода рядом с ним она превратилась из солнечного, радостного ребёнка в закрытого и подавленного подростка. Стала носить длинную чёрную одежду, словно желая спрятаться от всего мира, часами запиралась в своей комнате, а её глаза, когда-то полные света, потухли, словно погасли звёзды. На её теле, тонком и изящном, появились шрамы – немые свидетельства пережитых страданий и несправедливости.