Бывали случаи, когда не могла успокоить брата, и от его плача просыпался отчим. Я слышала: «Аленка, ты что, не слышишь, что Сашка кричит?» Эти слова звучали как приговор. Затем следовали матерные выражения и угрозы не только в мой адрес, но и в адрес маленького брата. Когда отчим начинал ругаться, меня парализовал страх. Я быстро собиралась, брала брата на руки и бежала с ним на улицу, убаюкивая малыша. Ночью на безлюдном переулке мне было жутко страшно, но я боялась отчима больше, чем уличной темноты. Каждый шорох казался угрозой, и я постоянно оглядывалась, словно искала укрытие от невидимого врага.
Гуляя с братом по улице ночью, приходилось всматриваться в каждый куст, опасаясь, что кто-то выскочит и причинит нам вред.
Но самое страшное начиналось, когда отчим не мог остановиться на словесных угрозах. Бывало, когда Сашка плакал, он врывался к нам в комнату и начинал бить меня кулаком по голове. Ужасно, что его порыв ярости не заканчивался на мне, доходили руки и до родного сына. Он брал младенца за ноги и резко кидал его в кроватку, надеясь, что тот успокоится: то ли от боли, толи от страха.
Больше всего меня пугало то, что мама выйдет из комнаты. Ведь знала, чем это может закончиться. Она тоже будет сильно избита, а я буду ощущать чувство вины за произошедшее. В целом угрызения совести мучили меня всегда: из-за того, что я не могла успокоить брата, из-за отсутствия приготовленной еды дома и по другим причинам. Когда отчим скандалил и дрался, я всегда ощущала себя виноватой, как будто была причиной всех бед.
Отчим часто употреблял алкоголь и бил маму. Во время скандалов мы старались сбегать из дома, будто это могло нас спасти. Иногда приходилось ночевать у маминой подруги, но самым ужасным было бежать к деду с бабушкой. Позже вы узнаете, почему я акцентирую на этом внимание.
После каждого нового избиения матери отчим разыгрывал спектакль – приходил с покаянным видом, несколько дней вымаливал прощение, клятвенно уверяя, что это в последний раз, и умолял её вернуться домой." Вспоминаю эти моменты с тяжёлым сердцем: как мне его было жаль! Его игра в идеального семьянина была настолько убедительной, что я, мучимая виной, сама уговаривала маму простить его и вернуться." Она всегда возвращалась, говоря: «Пойдём, там Наташка». Наталья – это моя сестра, первый ребёнок, рожденный после меня, первый ребёнок, за которого мне пришлось нести ответственность в детстве. Это была малышка, которую я ненавидела всем сердцем и душой.