Шилов насупился. Не по душе, видать, пришелся жесткий тон детектива, хотя демонстрировать болезненное самолюбие было уже ни к чему. Если уж сказал «а», говори и «б». Однако с крайне низкой оценкой своих слов подсудимый не согласился.
– А Зареченск что, не доказательство? И прапор из ВДВ тоже пустой базар? – вскинулся он. – Да тебе за одну только партию автоматов полковника дадут, когда накроешь. А если еще ящик «маслят» перехватишь, то и вовсе национальным героем станешь. Перед тобой вся ментура шапки ломать будет. Сдались тебе эти фамилии. Вот ментовские замашки, на любом допросе сразу давай вам адреса, фамилии, явки. Как в кино про партизан. Вяжи братков с поличным, вот и будут фамилии. Не успеешь записывать.
Ковалев побарабанил пальцами по столу, не сводя с Шилова недоверчивого взгляда. Чувствовал, что информация о Зареченске имела немалую значимость. Если, конечно, Шилов не врет, и пути-дорожки тульских оружейников и рязанских братков действительно пересекаются именно там, и именно там автоматы из тульской машины перегружались в машину с рязанскими номерами. Шилов абсолютно прав в том, что раскрытие такого дела будет иметь большой резонанс. Однако хановцы далеко не простачки, тоже понимают, чем может грозить провал, и к «стыковке» подготовятся не хуже, чем в свое время российские и американские космонавты. Каждую мелочь учтут, и нет никакой гарантии, что не изменят место встречи. Не говоря уж о дате. А где взять столько людей, чтобы длительное время держать в поле зрения целый город? И незаметно, главное. Это просто невозможно.
Майор вздохнул:
– Легко сказать, накроешь. Для этого нужно знать место, время…
– Место я уже назвал, – бойко вклинился в его рассуждения Шилов, будто спеша закрепить за собой важную информацию, – а насчет времени можно покумекать. Ты прикидываешь, майор, что праздник на носу, и скоро ваша контора на усиленное дежурство перейдет. Так ведь?
Ковалеву ничего не оставалось, как подтвердить. Какой в том секрет, если о принимаемых силовиками мерах в канун и во время праздничных мероприятий знают даже в детских садах. Ход рассуждений подсудимого был ему хорошо понятен, но вмешиваться не спешил. Преобразившийся от потрясения киллер тоже нуждался в слушателе, пусть поговорит. Главное, чтоб не возомнил о себе слишком многого и не перестал считаться с гражданином начальником.