– Так, – кивнул Вадим.
Шилов вальяжно вскинул ногу на ногу и самодовольно произнес:
– Мы в такие дни никогда не «работали»… Так что авторитетно заявляю, что встреча произойдет до перехода конторы на усиленный режим. Просек, майор?
Майор просек и запоздало спохватился о «браслетах» на руках «собеседника». Надо было бы снять, когда Шилов решился на признания. Все-таки доверительный получился у них разговор, не для наручников. В следующий раз нужно быть более внимательным, тем более что Шилов этого заслужил. Опять же, если не врет.
Доверительному разговору вознамерился помешать затрезвонивший на столе телефон, и звонили, как сразу определил по гудкам Вадим, по внутренней линии. Возможно, Шмелев или Быков.
Вадим ошибся, звонил дежурный по УВД. Не ошибся он только в предчувствии услышать что-то жуткое, потому что к дежурному по УВД с хорошими новостями горожане не обращаются.
– Вадим Михалыч, – голос дежурного звучал то ли устало, то ли опустошенно, – на улице Дзержинского двойное убийство, звонок был пять минут назад. Сказали, что генерал распорядился направить на место преступления вас. Подробности нужны?
Ковалев покосился в сторону двери, стараясь не показаться подсудимому встревоженным или обеспокоенным. Елки-палки, не успеваешь с одним преступлением разобраться, а тебе на голову новые валятся.
– Не надо, – бодрым голосом отозвался Вадим и притворно возмутился: – Что за спешка такая? И почему опять я?
– Не знаю, Вадим Михалыч, – удивленно отозвался дежурный, но ответа не дождался, Вадим уже положил трубку. Развел руками:
– Жаль, не дали договорить. Придется еще раз встретиться. Где нам лучше продолжить, в СИЗО или здесь?
Шилов покосился на разбитую раму, пожал плечами:
– Мне без разницы. Ты только не забудь про свое обещание, майор. В наших кругах тоже есть понятие о честном слове, и за гнилой базар мы ответа требуем не только со своих…
– Ты о чем? – Ковалев уже настраивался на двойное убийство на Дзержинке, – чтобы все в тайне? Будь спокоен, я своему слову цену знаю.
– И не забудь застолбить за мной Зареченск и прапора, – напомнил Шилов, окончательно решивший побороться за свою судебную участь, – и что я первый про это сказал…
Шилов еще что-то хотел «застолбить» за собой, но ему помешал появившийся в кабинете сержант-конвоир.