Ещё совсем сонная, обмякшая в воспоминаниях, Лалика машинально коснулась лодыжки и с удивлением отдёрнула руку от места, где болезненно кровоточил круглый укус, так похожий на человеческий. Она подбежала к окну, ближе к свету, в попытках внимательнее рассмотреть рану. Вчерашние приключения на болоте хоть и не были абсолютно невинным занятием, но уж точно не схваткой до крови. Мягкими жабьими ртами ногу не прокусить, ими-то и целоваться затруднительно. Несмотря на давнюю конфронтацию с жабами, Лалика не сочинила бы такой несправедливый поклёп и потому принялась изучать рану пристальнее. Повреждения на поверку оказались незначительными и больше напоминали царапины, чем следы от вражеских зубов. Сегодня ещё предстояла словесная порка за поздние и опасные прогулки, а это уж пострашнее человеческих укусов.
Вопреки опасливым ожиданиям, снизу, из кухни, где тётушки в этот час обычно варили кофе за перечислением придуманных себе на день забот, зреющей взбучкой вовсе не пахло, а напротив, настойчивыми струями поднимался аромат пряников – свежеиспечённых, с подгоревшими кристаллами сахара для пикантности вкуса. Подозрительность происходящего возрастала по мере сбора косвенных улик: дядюшка Руззи нарушил утреннюю традицию – не снял с ограды сигнальные колокольчики и не погасил на крыльце «смелый» сторожевой фонарь.
Лалика прильнула ухом к разведывательной щели в полу, в которую разговоры на кухне, сжатые до писка, едва протискивались и оттого теряли половину смысла, но всё равно не переставали быть важнейшим источником домашних тайн. Мута тут же решила, что это начало каких-то игрищ – пряток, или салок, или что там у собак в голове ещё водится – и последовала примеру девочки: улеглась мордочкой к щели и затаилась.
– …А там ведь невероятный старинный кедровник! Ещё со времён короля Пупеля II, – раздался мечтательный голос тётушки Тутии. Нотки восторга относились больше к давно усопшему венценосному усачу-красавцу, чем к щедрой природе заповедника.
– И всё совершенно даром, за счёт муниципалитета, ни единой шелушки не истратим, – затарахтела в ответ её сестра Кура. Шелушками местные жители называли самые маленькие монетки, сделанные не из металла, а чуть ли не из рыбьей чешуи, и купить на них было почти ничего нельзя, даже если зачерпнуть целую горсть и очень сильно уговаривать продавца.