– Вот нахальная обезьяна! – вскричал монах. – Ты сам ослеп, а говоришь, что не видят мои глаза!
– Но если вы не лишились зрения, то почему говорите, что эти пионы не красные? – не унимался Сунь Укун.
– Я не говорил, что пионы не красные. Я только сказал, что не пионы красные.
– Если не пионы красные, учитель, то лучи солнца, падающие на пионы, делают их красными.
Когда Сунь Укун заговорил про солнце, монах решил, что его спутник лишился последнего ума.
– Тупая обезьяна! – заорал он. – Ты сам красный! Сначала говорил про пионы, теперь – про солнце, мелешь вздор, как последний невежа!
– Вы, верно, изволите шутить, учитель, – обиделся Сунь Укун. – Шерсть на моем теле везде бурая, поддевка из тигровой шкуры полосатая, а монашеская ряса серая. Где же вы увидели на мне красное?
– Да все дело-то в том, что у тебя не тело, а сердце красное, – ответил монах. – Послушай-ка лучше мою гатху[3]. – И, не слезая с лошади, он произнес нараспев:
Нет, совсем и не красен
этот красный пион;
Истинно красным сердцем
мой ученик наделен.
Видишь: с пионов
все лепестки опали,
Словно пионы
вовсе и не расцветали.
После того как Танский монах прочел гатху и его лошадь прошла еще сотню шагов, путешественники увидели вокруг пиона целую толпу девушек в красных весенних одеждах. Девы вместе с ребятишками беспечно резвились, собирая букеты цветов, сплетая коврики из травы и баюкая кукол. Завидев паломников с Востока, они захихикали, смущенно прикрывая лица рукавами.
От неожиданности монах растерялся.
– Давай свернем на другую дорогу, где не так людно, – сказал он Сунь Укуну. – Боюсь я, что на этом зеленом-презеленом весеннем лугу девицы причинят нам немало беспокойства.
– Учитель, – признался Сунь Укун, – я давно уже хотел сказать вам кое-что, да все не решался, опасаясь обидеть. У вас, учитель, всегда было два больших недостатка: склонность к умничанью и любовь к книжному чань[4]. Говоря об умничанье, я имею в виду вашу привычку обо всем беспокоиться раньше времени. Говоря о книжном чань, я имею в виду ваше пристрастие к чтению стихов и рассуждениям о принципах, а еще желание мерить настоящее прошлым и толковать о сутрах да гатхах. От книжного чань ох как далеко до настоящей святости, а любитель умничать только приманивает к себе демонов. Избавьтесь от этих недостатков, и вам не составит труда дойти до Запада.