Пришлось и Икраму Байрамовичу от кореянки отделаться, пристроив ту на работу в ЮНЕСКО и купив в Латинском квартале Парижа квартиру на ее имя. Окнами квартира выходила прямо на Пантеон, где вечным сном спят великие французы, большие любители сходить налево…
Девочку Саида Исмаиловна не притесняла, только однажды, когда та не захотела пить чай с жирными сливками, прошипела:
– Әй, Қараңғағыр кәріс, іш атауыңды! Бетін тыржитып, ішкісі келмей қалыпты ғой тегі![2] – и стукнула девочку в темя жестким, как палка, кулаком.
Редко, но случалось, что выскакивала на миг из величавой дамы аульная хабалка.
* * *
Саида Исмаиловна допила кофе и раскрыла ноутбук для зума с алматинской младшей сестрой Аидой. Посмотрелась в зеркало пудреницы, пристраивая на лице радушную улыбку.
Сестры ревностно и неустанно соперничали всю жизнь, начиная с первых бантиков, кукол и девчачьих нарядов. Стоило Саиде навести перманентные стрелки, как у Джины Лоллобриджиды, как такие же, только чернее и выразительнее, появлялись на веках Аиды.
Соперничество, внешне никак не выказываемое, достигло высшей точки в год, когда Саида заканчивала аспирантуру в КазГУ, а младшая, Аида, училась на четвертом курсе пединститута. Сестры с двумя подругами снимали четырехкомнатную квартиру на улице Тулебаева у вдовы известного журналиста, собкора «Известий». Впустить на драгоценные квадратные метры иногородних девушек вдова решилась после долгих раздумий. Позарез требовались деньги: сын, начинающий наркоман, вляпался в историю. В конце концов решилась. Все-таки девочки были из приличных семей: Айша – дочка директора химзавода из Джамбула, у Гульсары отец – первый секретарь горкома Семипалатинска, оставшиеся две – дочери большого строительного босса из Уральска.
Девушки вдову не разочаровали: содержали квартиру в чистоте, вечеринок не устраивали, дружно оберегая ее от нашествия однокурсников, проживавших в шумных, переполненных общагах.
У младшей сестры вяло протекал роман с уйгуром Икрамом, тогда еще аспирантом политехнического института. Дело то ли шло, то ли не шло к свадьбе. Икрам, высокий красавец из небедной по тогдашним меркам семьи, пока никому не собирался вручать права на себя. Хотя отбоя от девушек не было – красивых, модно одетых, готовых на все. Во всяком случае, с Аидой он о женитьбе не заговаривал, что впоследствии, как ему казалось, избавило его от клейма предателя.