Я наклонился к Варакину.
– А скажите, Виктор Маркович, много ли времени отнимали ваши обязанности помощника?
– Много, – ответил Варакин, не задумываясь. – Человек я одинокий, так что, в сущности, жил больше у Викентия Павловича, чем у себя. Квартира у него просторная, он мне комнатку выделил. Тут же я и к собственным лекциям готовился. Всё-таки приват-доцент. – Выдержав короткую паузу, уточнил: – Вернее сказать, так было до того, как профессор повторно женился.
– А что это изменило? – спросил Ульянов.
Варакин взглянул на него с некоторым удивлением.
– Ну, как же… С молодой женой в доме и порядки поменялись. Понятно, что теперь я не мог, как раньше, запросто приходить к профессору, открывать дверь своим ключом, мыться в его ванне… Дарье Степановне это бы не понравилось. Она женщина своеобразная, с характером.
– А, кстати, как складывались отношения Себрякова с новой женой? – поинтересовался я.
Лицо Варакина выразило неудовольствие.
– Я свечку не держал и в их отношения не лез, – отрезал он. – Меня это не касается. Вы лучше у самой вдовы спросите.
– Так и сделаем, – заверил Ульянов, просияв обезоруживающей, несколько виноватой улыбкой (мол, пардон за бестактный вопрос). – А вот если не секрет… Вы много лет помогали профессору, фактически работали на него. Он вам платил?
Взгляд Варакина сделался ледяным.
– Никогда, – чуть ли не по складам произнёс он.
– Что ж так? – удивился Ульянов. – Покойный был скуп?
Варакин отшвырнул папиросу.
– Какую чушь вы сказали, – бросил сквозь зубы неприязненно. – Себряков скупец… Да если на то пошло, это я ему должен был бы платить, а не он мне!
– За что же?
– За всё! Я же студент его бывший! Он мне и с диссертацией помог, и в университет преподавать устроил, и поддерживал всегда… Родной папаша спился и помер, так Викентий Павлович мне вторым отцом стал. Разве я мог с него взять хоть копейку? – С тяжёлым вздохом добавил: – Эх-ма! Идёшь по жизни, как по полю, а поле-то в надгробных холмиках…
Теперь стало ясно, почему Варакин плакал у могилы. Отец не отец, но благодетелем профессор для него был точно. И то, что для других стало не более чем грустным житейским событием (ну, умер и умер, все там будем), для Варакина обернулось горем.
– Спасибо, Виктор Маркович, у меня вопросов больше нет, – сказал Ульянов доброжелательно. – Вот, может быть, у коллеги…