Деньги? Они ничего не значат, когда у тебя безлимитная карта и отчим – не последний в Forbes.
Пьер развёл руками. Без слов.
Анна выдохнула. Чуть расслабилась. Дыхание стало ровнее.
– Хотя, если честно… отчимом он был мне всего месяц. А ненавижу его уже тридцать лет. Он из России.
Голос её стал тише. Как будто что-то внутри вдруг оборвалось.
– Говорят, месть – это блюдо, которое подают холодным. Но не в моём случае. Я мечтаю подать его тёплым. Прозрачным. С янтарным оттенком и тонким, душистым ароматом. Таким, как тогда… тридцать лет назад.
Пьер молчал. Он знал: надо просто слушать. Не перебивать.
Анна продолжила:
– Моя мама – из поволжских немцев. Семья попала под депортацию в сорок первом. Двадцать четыре часа на сборы. Казахстан. Средняя Азия. Сибирь.
Бабушка рассказывала, как они оказались в Омске. Мама там росла. С детства – лошади, скачки, мечта стать жокеем. Она всегда куда-то спешила. Даже я родилась в спешке – не зная, кто мой отец.
Анна осторожно откинулась на спинку кресла. Сумка по-прежнему была в её руках – сжата так, что костяшки побелели.
– В начале девяностых отчим ещё не был олигархом. Только начинал. Решил… развлечься. Стать конезаводчиком. Выписал пару элитных жеребцов и… жокея. Мою маму.
Я осталась с бабушкой в Омске. Мы говорили только по-немецки.
Она на секунду отвела взгляд.
В глазах мелькнула нежность. Тут же исчезла.
– Через полгода он женился на ней. Я не знаю, что он в ней нашёл. Она была… слишком жёсткая. Для семьи. Работа – всегда на первом месте. Такие изнашиваются быстро.
Я должна была переехать к ним, на Кузбасс. Но не успела.
Пауза. Вдох. Выдох – резкий, обрывистый.
– Маму убили. Покушение. Пуля в голову. Мгновенная смерть. Он выжил. С множественными ранениями. Через месяц прислал за мной свою сестру. Мне было семь лет. Может, чуть больше. Но я помню всё.
Пьер перевёл взгляд на её руки. Она всё ещё сжимала сумку – будто это была не кожа, а ручка двери в детство. Запертой.
Голос стал почти механическим. Репетиция боли.
– Смерть мамы… я пережила легко. Или мне казалось. Она всегда была где-то. Уезжала. Возвращалась. А потом – просто… не вернулась.
Анна замолчала. Но Пьер знал: это не конец. Это – только вдох перед следующим рывком.
– В тот день я была на конюшне. С собой взяла рыжего котёнка. Габи, – сказала Анна, и уголки её губ дрогнули в подобии улыбки. – Подарок от сестры отчима. Мы быстро подружились. Габи заменил мне всех. И маму, и бабушку.