Тёмные длинные стены уплывали вверх, окружая мальчика со всех сторон. Он в полном недоумении обернулся – но двери, через которую он вошёл, не было. И гул в голове не утихал, придавая происходящему ещё большую сюрреалистичность. Пустой холл дрожал, произвольно меняя форму, но всё это длилось лишь миг, как в плохих играх уровни загружаются прямо у тебя на глазах.
Не успел Эмиль даже удивиться тому, куда попал, – чёрные стены обрели привычный окрас, а колеблющиеся тени заняли свои обычные места, и школьный холл наконец стал таким, каким и должен быть. Ну или почти. Что-то всё ещё казалось неправильным, но что?
Мальчик осторожно опёрся на стену, прикрыв глаза. Голова гудела, и он даже подумал, что упадёт в обморок, но через миг его отпустило. Вот только что-то всё ещё казалось неправильным. Было слишком тихо…
– Эй! – раздался внезапный крик, буквально разорвавший тишину.
Эмиль резко обернулся, но никого не было. Вообще никого. Холл был пуст, только эхом по коридорам отдавался затихающий крик.
– Что? – неуверенно отозвался Эмиль, но его голос как будто вообще не прозвучал. Утонул в глубине сознания.
Странное чувство тревоги начало нарастать, и тут он приметил далёкий скрежет металла по кафелю. Мерзкий, протяжный и до ужаса знакомый.
– Кто там? – дрожащим голосом прошептал он, надеясь, что никакого ответа не последует.
И он не ждал, даже если и был кто-то, кто был готов к разговору. Побежал к входной двери, хватая ртом затхлый воздух, но не добежал. Попал лицом в огромную паутину, которой тут никак не могло быть, – и в ужасе начал смахивать с лица десятки причмокивающих пауков. Их лохматые лапки щекотали нос, больно тыкались в глаза и как будто вонзались в его кожу. Один паук зацепился за ресницы, его набухшее брюхо дрогнуло – и он что-то впрыснул прямо в глаз. От отвращения мальчика скрутило в судороге.
Эмиль не удержался на ногах и упал назад, размахивая руками. Сплёвывая остатки паутины, он встревоженно посмотрел в коридор, из которого доносился завывающий скрежет.
Мальчик поднялся, сдерживая слёзы, и опять направился к двери, теперь уже закрывая лицо руками. Но дверь была заперта, и как бы он ни бился, не поддавалась. А скрежет приближался – неумолимо, с каждой секундой становясь всё громче и печальнее. Как будто какое-то чудовище жалобно оплакивало свою потерянную любовь. Свою добычу.