– В камерах? Почему в камерах? Тут что, тюрьма? Вы преступники?
– Ну ты и наивное дитя, – хмыкнул один из группы. – Конечно, преступники. А кто здесь будет работать из вольнонаёмных? В этой проклятой дыре? Мы смертники. Тут только такие и работают. А теперь мы решили сбежать. Поможешь?
– А зачем мне помогать преступникам?
– Мы преступники только по велению Великого Вождя. Он так определил нас, как врагов системы. Только он решает, кому жить, кому умереть.
– А вы, значит, не виновны? Перед системой?
– Долго объяснять. Вот отвезёшь нас, куда скажем, по дороге расскажем, что это за система.
– Вот только мне интересно, на кой черт вы сбивали наш космолёт электромагнитным лучом. Вырубили всю электронику.
– Это не мы сделали, – объяснил главарь. – Это на станции, которая вращается вокруг Луны. Мы не знаем, кто там сейчас.
– Ясно. Сингулярность, анархия и хаос. Одни хотят сбежать, другие им мешают.
Кто-то схватил меня сзади. Бах. Один из парней, раскинув бессильно руки, упал навзничь. Разошлись трещины от дырки в шлеме, стекло беззвучно лопнуло, рассыпалось, явив худое белое лицо с отверстием от пули между жиденьких светлых бровей. Остальные попятились, присели на одно колено, вскинули винтовки. Залп. Ещё один. Но пули легко отскочили от силового поля моего скафандра, и, как стая серебристых пчёл, закружились передо мной. Бах! Пуля ударила в другого парня, заставила подскочить вверх, он медленно опустился, замерев навсегда. Третий заговорщик вскочил, заметался, лихорадочно огляделся, не понимая, откуда приходит смерть. Автоматная очередь пробила ему грудь, вдребезги разнесла стекло шлема, опрокинула, он попытался встать, дёрнулся и затих. Вскоре в живых остался лишь один главарь.
Ковалёв, живой и невредимый, вышел из-за моей спины (прикрывался, мерзавец, мною, как щитом), с отливающим сталью пистолетом-пулемётом в руках, медленно надвинулся на застывшего, как статуя, главаря, отнял у него оружие. Пока я болтал с бунтовщиками, наноботы (я выпустил их из своего скафандра) оживили полковника, залатали ему скафандр.
– Где настоящий Семёнов? – наклонившись к присевшему от неожиданности главарю, прорычал Ковалёв.
– Там, в камере тридцать два, – пробормотал парень. – Не убивайте меня.
Ковалёв повернулся, сделал шаг. Оставшийся в живых главарь выпрямился, губы тронула слабая улыбка. Но полковник резко развернулся, чуть вытянул руку с пистолетом-пулемётом. Выстрел. Почти в упор. Прямо в стекло шлема. Осколки брызнули во все стороны. Кинетическая сила отшвырнула тело несчастного. Парень упал, подскочил вверх. И завис над площадкой, раскинув руки и ноги. Черная дырка между бровей, на лице застыло удивление.