– Ну ладно, соперник, пошли.
Кельси решил приобнять меня за плечи. Но я брезгливо сбросил его руки, даже не пытаясь скрыть гадливость. Этот ублюдок хотел, чтобы мы пришли в аудиторию вместе. Показать хочет, что и я, аристократ-одиночка, стал членом его грёбанной команды. Никогда ты не дождёшься этого, Кельси.
Отошёл к окну, присев на широкий подоконник. Кельси хмыкнул, сделал широкий жест своим холуям, и они также медленно отчалили.
Оперся на подоконник и задумался. За широким, во всю стену окном, раскинулся большой парк с тенистыми аллеями. Широкие дорожки пересекались друг с другом под идеально прямым углом. Сходились на площадке со стелами-памятниками знаменитых пилотов, учёных, конструкторов. Такой импровизированный музей исследования Вселенной.
В центре парка силуэт стилизованного космического корабля окружали высокие струи воды, бьющие из дюз двигателей. Тихо и плавно скользили над дорожками сухопутные трамвайчики обтекаемой формы, смахивающие на больших блестящих жуков.
После невыносимо тяжёлого разговора с Оландой и Кельси, я пытался собраться с мыслями. Настроить себя на работу. До лекции уже оставалось пара минут, и на внутреннем экране, заслоняя вид из окна, выскакивала планка с кричащим красным предупреждением об опоздании.
Казалось, огромный зал, с уходящими вверх по спирали рядами кресел, заполняли курсанты, сидевшие так близко друг с другом, что могли коснуться локтями. В одинаковой форме – синяя куртка с рядами пуговиц, значок Академии. Аккуратная короткая стрижка.
Но привычным взглядом я насчитал лишь с десяток студентов, которые решили посетить лекторий. Остальные прислали 3D-аватары, почти не отличимые от их настоящих сущностей. Лишь едва заметное дрожание контуров, да порой чересчур идеальность лиц, выдавала искусственность.
Кельси застыл в пятом ряду, олицетворяя собой идеал курсанта – вдумчивого, примерного, готового внимать каждому слову лектора. Развязность растаяла, как роса под лучами восходящего Акрукса. Не могу не удивляться, как он ловко умеет мимикрировать, играть, как хороший актёр. Притворство – вторая натура Кельси.
Сотни камер тщательно следили за любым проявлением эмоций. Равнодушная цифровая сущность всё заносила в базу данных. Жёсткий контроль и полное подчинение всем правилам.
Подхалимы Кельси разбежались от него по другим местам. Также, как он, превратившись в статуи полного внимания, скрестив взгляды на центральной площадке, где возвышалась круглая колонна, уходящая в потолок.