Тот возражать не стал, но было видно, что доводы Малышева его почему-то не убедили.
– У вас есть семья?
– В настоящее время я одинок. С женой развёлся три года назад, а сын, которому пятнадцать лет, живёт с ней, но отношения с ним поддерживаю.
– А ему угрожали?
– Нет, только мне по телефону намекали, что если я не уймусь, то и ему не поздоровится.
– Значит, опасность для его жизни тоже существует, – сделал вывод представитель. – Почему же тогда вы не забрали его с собой?
– Ну… это не так просто, – растерялся Малышев.– Я пытался на эту тему говорить с бывшей женой, но она такой крик подняла, что от своей затем пришлось отказаться.
– Если бы вас действительно преследовали, и сыну угрожала опасность, то вы не остановились бы ни перед чем, – возразил тот с плохо скрытым торжеством.
«Радуется, гад, что нашёл повод усомниться в правдивости моих слов! – подумал задетый за живое Малышев. – Но пытаться что-то объяснить бесполезно, потому что после отказа сотрудничать отношение ко мне стало явно предвзятым!»
– Вы когда-нибудь принимали участие в чеченской войне? – продолжал расспрашивать представитель.
– Да, в первой и во второй.
– В качестве кого?
– Командира разведроты.
– Вы считаете, что Россия поступила правильно, развязав эту войну?
– Во время своей первой командировки я считал, что нет, – откровенно признался Малышев. – Но потом пришёл к твёрдому убеждению, что это был единственно верный выход, потому что в противном случае там возник бы центр международного терроризма.
«Чувствую, что про чеченскую войну он расспрашивает неспроста, – насторожился Малышев, – но зачем ему это, пока понять не могу.»
Далее ему пришлось подробно рассказывать свою автобиографию с указанием имён, адресов и телефонных номеров всех родственников, школьных и вузовских преподавателей, а также руководителей учреждений, в которых приходилось работать. Затем пошли вопросы, касающиеся модели самолёта, в котором он летел, возраста стюардесс и цвета их волос и одежды, порядка расположения кресел, наименования подаваемых блюд и тому подобное.
Малышева возмущало то, что вопросы были несущественными и не затрагивали главного – деталей преследования. А ведь он рассчитывал душераздирающим рассказом об этом растрогать холодные сердца англичан и таким образом повысить шансы на получение убежища.