Подъезжая к нему, он в окно увидел, что высокое металлическое ограждение сверху и снизу увешано тремя рядами круглых мотков колючей проволоки. И ещё на нём были закреплены таблички, предупреждающие о том, что оно находится под электрическим напряжением. А у широких въездных ворот дежурили двое вооружённых автоматами охранников.
«Это больше смахивает на зону строгого режима для рецидивистов, чем на лагерь для обездоленных эмигрантов…» – неприятно удивился он.
Когда микроавтобус миновал пропускной пункт и медленно двинулся дальше по территории, Малышев с любопытством продолжал осмотр.
Вокруг находилось множество двухэтажных офисных, бытовых и жилых зданий, предназначенных для обслуживающего персонала. Все они были построены из тёмно-коричневого кирпича, поэтому выглядели однообразно, мрачно и наводили грусть. Между ними, словно в парке, росли деревья и кустарники, а стриженая трава зеленела совсем не по-ноябрьски, а по-весеннему.
Потом впереди показалось ещё одно не менее впечатляющее ограждение с колючей проволокой, за которым, тоже среди великолепной природы, рядами стояли десятка три зданий. Это был второй лагерь – внутренний, в котором и проживали все эмигранты.
Неподалёку от его въездных ворот находилось здание приёма и регистрации. Микроавтобус остановился у входа, и Малышева завели внутрь. Там его тщательно обыскали, после чего изъяли сумку и удостоверение личности, разрешив взять с собой только туалетные принадлежности. Затем снова сфотографировали, сняли отпечатки пальцев и взамен изъятого удостоверения выдали более примитивное, лагерное. После выполнения надлежащих процедур его и ещё нескольких прибывших эмигрантов под охраной повели во второй лагерь. Его территория была наводнена проживающими там мужчинами и женщинами, в основном негроидной расы, которые небольшими группами или в гордом одиночестве прогуливались по асфальтным дорожкам.
«Такое впечатление, что попал в Африку… – безрадостно подумал Малышев. – Хоть бы здесь кто-нибудь из русских оказался, а то будет не с кем даже словом обмолвиться.»
В холле здания под номером двадцать два его встретил пожилой, добродушный охранник. Записав данные в журнал, выдал постельное бельё и завёл в большое и безлюдное спальное помещение, похожее на казарму. Там в три ряда стояли несколько десятков кроватей со шкафами и тумбочками. А над дверью под потолком висела камера слежения.