Петр нахмурился и рассвирепел. Ни этого он ожидал от выпускницы такого известного своей пристойностью аббатства. И это он должен был вести разговор, задавая вопросы. Откуда столько своеволия?!
– Замолчи, невежда! – крикнул, шипя через решетку.
Эльвира насупилась.
– Ты говоришь, как еретичка. Радуйся, что тебя не слышат инквизиторы. Если будешь попирать священные узы брака и устои общества, будешь гореть в аду!
Он надеялся ее запугать, но в ответ услышал такое, о чем ещё долго шептались в кельях:
– Об этом можете вообще не волноваться. Никакого ада не существует. Все ограничения и наказания только у нас в голове. У кого стыд, у того и душа в огне от переживаний. А кто живёт без зазрения совести, тому никакой ад не страшен, иначе бы не бросали своих детей, не убивали ненужных младенцев и не насиловали крестьянок.
Падре так опешил, что из его уст только вылетало шипение вместе со слюной. А Эльвира встала, поправила подол и вышла во двор, отдышаться и набрать в лёгкие свежего воздуха.
Была весна. Во дворе цвели яблони и их аромат наполнял радостью и сулил свежесть жизни.
– Я сама решу как буду жить, – и, довольная своим решением, задрала голову к небу, щурясь от яркого неба.
Мать настоятельница быстро вручила ей завернутую Библию, повязала на плечи, как и другим, льняной платок с красными маками, буркнула благословение и перекрестилась, что этот день настал.
Констанция сутулой тенью следовала за подругой, держа в руках небольшой свёрток своих пожитков.
Монашки покачивали головой, сожалея, что такую девушку увели из их рядов.
Девчонки распрощались, целуя друг друга в румяные щеки, обещая писать письма и обязательно навещать и звать в гости.
На этом кареты с разными гербами разъехались в разные стороны, и, как и предполагала Эльвира, через пару месяцев письма стали все реже и вскоре переписка с сокурсницами прекратилась. Хотя она ни грамма не сожалела об этом.
Но это будет потом, а пока они с Констанцией ехали и через громоздкие занавески разглядывали проплывающие дома и улицы.
Захотелось перекусить и девушки попросили остановить у приличной таверны.
Им подали гусиного супа с горохом и зелёным луком.
Угостили пирогом с грибами. И Эльвира осмелилась заказать эля. Констанцию передёрнуло:
– Это не угодное богу дело. И так не подобает вести себя благородным девицам. Нас так учили.