Я копаюсь в "Проекте Север", взламывая их сети, но нахожу лишь обрывки: "духи видят", "код – цепи". Эти слова леденят кровь, мои пальцы сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони, оставляя красные следы. Я знаю, что "Север" может стереть и меня, но остановиться не могу. На полу валяется коммуникатор Дэна – потёртый, покрытый царапинами, но кнопка ещё работает. Я включаю его, и запись оживает. Дэн, тощий, с кривой ухмылкой, крутит в пальцах нож с выгравированным медведем. Его волосы, слипшиеся от грязи, падают на лицо, глаза горят, как у мальчишки, верящего в сказки. "Кай, мы сбежим, – говорит он, глядя в камеру. – Найдём лес, как в старых видео. Будем дышать, а не задыхаться". Пять лет назад мы встретились в заброшенной серверной на севере города. Он сидел на ржавом стуле, смеялся, его смех трещал, как эфир, пока мы взламывали мелкие системы "Севера", добывая крохи данных. "Мы их порвём, Кай!" – его голос звенел, имплант мигал зелёным, как надежда. Мы делили добычу, мечтали о свободе. Но три месяца назад "Север" стёр его. Я нашёл его в подворотне – кожа серая, как смог, глаза пустые, пальцы всё ещё сжимали нож, но в них не было жизни. Я сжимаю коммуникатор, пластик трещит, как мои мысли. "Я разберусь, Дэн, – шепчу я, голос дрожит, но в нём ярость. – Клянусь, я найду правду. За тебя".
Второй экран мигает – сообщение от Лин. Её брат Ян, гений кодинга с синими волосами и татуировкой-молнией на шее, погиб год назад. Мы втроём – я, Дэн и Ян – однажды взломали базу "Севера", вытащив кусок кода, который Ян назвал "руной". "Это ключ, Кай. Ключ к свободе", – сказал он, его лицо сияло, как будто он впервые за годы увидел свет. Через неделю его нашли мёртвым, с той же пустотой в глазах, что у Дэна. Лин пишет: "Кай, я нашла след. Руна – не просто код. Она живая". Я хмыкаю, смех звучит глухо, как эхо в пустом контейнере. Живая? Но Ян верил в это, и я не могу её бросить. Мои пальцы касаются импланта, его жар пульсирует, как ток, свет руны внутри него мерцает, словно она смотрит на меня, зная больше, чем я сам.
Слухи о рунах ходят давно. В 2050-х сопротивление "Сквозь Тени" создало их, чтобы бороться с контролем "Эгиды". Прототипы разошлись по чёрному рынку, но корпорация уничтожила их создателей. Почему руна выбрала меня? Ответ приходит сам: я – часть эксперимента "Севера". Десять лет назад "Эгида" тестировала импланты на детях из трущоб. Я сбежал, но имплант остался – чужеродный, жгущий, как напоминание. Может, руна почувствовала его? Может, я – её последний шанс? Я смотрю на граффити на стене – "Север лжёт". Буквы дрожат в свете искр, как будто шепчут: "Продолжай". Мой взгляд падает на осколки стекла, их края блестят, как лезвия, готовые резать правду из лжи.