Я подумала и решила в город не возвращаться. В кафе внутри аэропорта все места были заняты, зато в столовой, расположившейся в отдельном здании на стоянке, несколько столиков еще оставались свободными. Как я поняла, днем здесь кормили котлетами и борщом, а ближе к вечеру открывался бар и крутили диско. Сейчас барная стойка была накрыта бархатным отрезом, а по колонкам ползали тараканы. Подумав, я решила ограничиться пакетированным соком и шоколадным батончиком, у которого имелось одно преимущество – невскрытая упаковка. Антисанитария была, конечно, милой, вполне в ретро-стиле маленького города, но бегать по туалетам в самолете не хотелось.
Мне повезло занять столик у окна, откуда только что ушла недовольная пара. Наверное, нашли что-то такое в борще, отчего оставили все блюда нетронутыми. Я отодвинула тарелки на край стола, решив, что, если пара вернется, сразу уступлю место. С первого взгляда ни в борще, ни в котлетах ничего подозрительного не наблюдалось, значит, дела обстояли еще хуже. Люди проявили мудрость, решив не ругаться с персоналом из-за пропавших продуктов. Опыт подсказывал, что результатом будет лишь испорченное настроение.
Я откупорила сок, развернула шоколадку и стала бездумно пялиться в окно, запорошенное снегом. Нарочно гнала все мысли, чтобы не сомневаться. Неправильно было нарушать порядок, установленный теми, кто контролировал ситуацию, но, если Грач меня помнил, то он должен был знать, что я его нарушу. Из этого следовало, что мой поступок был предсказуем, ответные меры уже приняты, и в проигрыше останусь только я. Метель усилилась, и снег налипал на стекло снаружи. Подумалось, что к семи вечера погода, скорее всего, не улучшится. Может, это был знак, что нужно вернуться? Тюрьма наделила меня мистическим сознанием, и с некоторых пор я стала верить в приметы. Я уже минут двадцать косилась на уборщицу, которая ходила вдоль буфета с пустым ведром, жалуясь бармену, что не может набрать воды из-за сломанного крана. Ведь была же такая примета, что баба с пустым ведром – к беде?
В отличие от аэропорта в столовой работали четыре конвектора, которые весьма неплохо нагрели помещение. Я, наконец, согрелась, уборщица скрылась в подсобке, и я стала присматриваться к буфету, где наливали кофе. Сок оказался приторным, шоколадка несъедобной. О чем я думала, когда я их покупала? Наверное, о том, что когда-то я была сладкоежкой, но тюрьма от сладких вкусов отучала быстро. Сделав глотов и надкусив кусочек, я присоединила сладости к тарелкам с борщом и котлетами. Люди продолжали прибывать, видимо, разведав, где самое теплое место на территории аэропорта. Пришлось для вида подвинуть к себе борщ, потому что задержали еще два рейса, и толпа наседала. У меня забрали соседний стул, но на своем я сидела прочно, и вид имела свирепый. Два мужика с полными подносами тарелок какое-то время хищно кружили вокруг меня, но, не выдержав взгляда, удалились есть на подоконник.