Когда Грач сообщил, что меня выпускают по амнистии как ветерана боевых действий, я уже давно была взрослой девочкой и в сказки не верила. Четыре года в колонии строго режима могут даже фею заставить поверить в то, что сказок не бывает. Феей я никогда не была, а вот Ведьмой быть приходилось. Тот, кто в отделе придумывал позывные, страдал плохим чувством юмора, но коллеги, отдел, начальство и работа – все это осталось в прошлом. Между ним и настоящим пролегла бездна, на дне которой маячило убийство, которое я не совершала, и месть, которой я жаждала, как вампир, пролежавший в могиле четыре года без капли крови.
Вообще-то, любой, кто знал меня в прежней жизни, сказал бы, что Ведьма и убийство – синонимы, но моего Егора убила не я. Для мира я всегда была невидимкой с новым паспортом каждые полгода. Тех немногих, кто знал меня раньше, в свое будущее я звать не собиралась. Когда настанет великий день мести, ответит каждый.
– Ну, как ты, Ведьма? – спросил Грач, услужливо открыв передо мной переднюю дверь минивэна. Мог бы и подождать с вопросами. Тюрьма еще возвышалась за нашими спинами злым роком, разбившим мою судьбу на осколки.
Мне никогда не нравился этот дурацкий позывной – «Ведьма». У других агентов встречались имена посолиднее. Кобры там, анаконды, а уж пауков – и не перечислить. Мне всегда хотелось иметь «паучий» позывной. Например, я могла быть Аргиопой – это паук-оса, или, если начальство хотело избежать банальности, то Коричневая Вдова – тоже ничего. Черных вдов и каракуртов в нашем мире было много, но Коричневых Вдов, кажется, еще не встречалось. Тоже неприятное насекомое со смертельным исходом случайной встречи. Но после неудачного знакомства с главным, и его случайно брошенного «Вот же ведьма!», прозвище за мной закрепилось, а потом стало рабочим. Я тогда глупая была, только что из тренировочного центра, где меня научили всему, но только не острить с начальством. «Перед этим я бессильна», – вынесла вердикт моя наставница по кличке Жало, которая до сих пор снилась мне в кошмарах. В общем, я потом даже заявление писала с просьбой сменить позывной, но начальство оказалось злопамятным, так я Ведьмой и осталось. Похоже, ей и умру.
– У меня имя есть, – мрачно буркнула я, глядя в боковое зеркало, как с бешеной скоростью исчезают высокие заборы, дозорные башни и серая коробка тюремного здания. Грач никогда не умел водить машину нормально – только, как идиот, на огромной скорости. Все, кому не посчастливилось с ним ездить, обычно сразу вспоминали, успели ли они написать завещание.
