Чего тут только не бывало: сооружались дома, разбивались сады, творились кошмары – возводились и разрушались, творились и рассеивались.
Моника, локоть которой крепко сжимал Картрайт, ступала осторожно, чтобы случайно ни на что не натолкнуться в этом погруженном в полусумрак мире. Выкрашенные черной краской деревянные брусья, которые выглядели неубедительно в качестве стройматериала для уже разобранной тюрьмы, были уложены штабелями у одной из стен. Моника с Картрайтом прошли мимо гостиничной кухни и пролета Вестминстерского моста. Они пересекли улицу в пригороде, где главным строением являлся дом врача-убийцы из произведения Уильяма Картрайта: абсолютно утилитарная конструкция от первого выкрашенного серым кирпича снаружи до последней деревяшки внутри. Улица была окутана сизым светом и выглядела запущенной и жуткой. Монике казалось, что они успели преодолеть уже несколько миль[16], пробираясь через эти дебри, когда впереди наконец послышался приглушенный шум голосов и на противоположной стороне вырос столп яркого света.
– Тишина, пожалуйста! – выкрикнул кто-то. – Тишина!
– Вот она, – сказал Картрайт.
Они глядели, будто из глубины темной сени, в спальню каюты класса люкс на борту океанского лайнера. А в центре каюты, в золотистом вечернем платье с большим вырезом, над которым вздымались во всей красе плечи, стояла Фрэнсис Флёр.
Щемящая яркость софитов делала каждый оттенок цвета более живым, а каждую деталь более рельефной. Стены с бело-розовой обшивкой, белоснежная драпировка мебели, красного дерева окантовка иллюминаторов – все сияло и поблескивало. Туалетные принадлежности на трюмо, казалось, были изготовлены из чистого золота. Белизна двери ослепляла, даже лампа и графин с водой на ночном столике сверкали. Грим Фрэнсис Флёр – кремового оттенка кожа с оранжево-золотыми бликами – контрастировал с ее миндалевидными глазами и густыми черными волосами. Лицо у нее было широкое, с довольно высокими скулами, безразлично-безмятежное, а брови выглядели так, будто их нарисовали на промасленном шелке.
– Осторожнее – провод! – процедил Картрайт, подхватив Монику, которая споткнулась и чуть не упала; как только они вошли в павильон, она поднялась на цыпочки и больше и не опускалась. – Переступайте сюда. Тсс!
– ТИШИНА, ПО-ЖА-ЛУЙ-СТА!