Она предложила напарникам подойти к трупу. Кратко поясняя детали, она указывала защищенным латексной перчаткой пальцем на разные части тела. Максим заметил, что Дарио блефует: он поворачивал голову вслед за ее пальцем, но при этом избегал смотреть на труп.
– Жертва – мужчина европеоидного типа, возраст от шестидесяти до семидесяти пяти лет. Судя по всему, смерть наступила в результате падения с вершины башни. Полный вывих третьего и четвертого шейных позвонков. Положение головы, каким вы его сейчас видите, изменено мною для углубленного осмотра, но прежде она образовывала с телом угол в девяносто градусов. Есть фотографии, я направлю их вам вместе с отчетом.
– А что с его лицом? – спросил Максим.
Дарио отвел взгляд. Он безотчетно скривился от отвращения. Похоже, выработанный за годы работы рефлекс.
У жертвы не было ни глаз, ни щек, ни подбородка. Лицо превратилось в красноватую, осклизлую и искромсанную массу, месиво из раскрошенных костей, рассеченных кровеносных сосудов и размолотых кусков жировой ткани.
– Сейчас я к этому перейду, – продолжала криминалистка. – Можно предположить, что по лицу многократно били вот этим.
Она отступила на несколько шагов и подняла с земли увесистый камень. Сверху он был белый, словно покрытый известью, а снизу – красный от крови. Темной и липкой.
– Человек, который воспользовался этим камнем, бил сильно, – продолжала женщина. – Чтобы добиться такого результата, надо повторять действие многократно. – Она указала на область вокруг ног жертвы. – Видите следы вдоль бедер? Это земля. А две вмятины в траве? Я почти уверена, что убийца уселся на живот жертвы, схватил камень двумя руками и бил до тех пор, пока человека не стало совершенно невозможно узнать.
Максим прищурился, представляя себе эту сцену.
– Вмятины в траве могут обозначать местоположение коленей убийцы? – спросил он.
– Совершенно верно, – подтвердила она, снимая запотевшие очки.
Сияние изумрудно-зеленых глаз выдавало строптивый нрав. Она нарочито долго смотрела на Максима, который ощутил, как в глубине ворочается тревога. Он почесал лоб и прервал зрительный контакт, будто перерезал пуповину. Странное ощущение постепенно исчезло, но ему показалось, что прошла целая вечность. К гнусной реальности сцены преступления его вернул низкий голос Дарио, предпочитавшего сосредоточиться на ней, а не на самой жертве: