Один из выживших, но раненых в апрельском побоище так и рассказал Алексею: «Как всегда, тусовались возле горсовета, тыщи полторы народа стояло, вдруг подъехали на «Жиге» какие-то мужички. Говорят, мол, мы «беркутовцы» из Донецка, пострадали на майдане, а их какую-то девушку, активистку, задержали наши вэвэшники и держат в части. Надо, мол, решить. Ну, что, пацаны – человек тридцать – сорвались и, сломя голову, двинулись к части, у нас с вэвэшниками был договор – они не трогают митинги, мы не вооружаемся и не трогаем их. Вышел к нам командир, сказал, что никакой девушки у них нет, и что задерживать людей вообще не в их компетенции. И тут началось… Стреляли по людям непонятно кто, неясно откуда, то ли с территории части, то ли из-за жилых домов. Народ врассыпную. Кого-то покрошили прямо перед воротами части, а кого догоняли и добивали люди в чёрном… Экипированы, как черти».
Люди в чёрном. Тогда в Мариуполе эти три слова вызывали оторопь даже у самых отважных. О людях в чёрном говорили повсюду, но кто они – существовали только слухи, намёки и предположения. Как-то знакомый офицер шепнул Береженому: «Лёша, может быть, там есть и наши, но люди говорят, что это иностранцы. Или американцы или британцы или израильтяне. Впрочем, для нас это не имеет никакой разницы». Звучало зловеще, ибо сразу же появилось предчувствие, что в Мариуполе готовится что-то более кровавое и массовое. После майского сожжения Дома профсоюзов в Одессе это кровавое и страшное переместилось в Мариуполь и случилось в День Победы – 9 мая.
Новость о том, что украинские войска вошли в город и устроили бойню отказавшихся подчиняться приказам киевских начальников милиционеров, облетела город за считанные минуты. В Мариуполе царила анархия – старая власть разбежалась, новая, избранная на народных сходах, не имела полномочий. Милиция была единственным легальным органом, которую признавали все горожане, независимо от политической ориентации, и которая оказалась способна контролировать порядок. Но именно по городскому управлению МВД и был нанесён удар – ворвавшиеся на бронетехнике в город вооружённые люди расстреляли здание, похоронив в нём несколько десятков милиционеров. Это была даже не провокация центральной власти, а чистейшей воды показательная карательная акция.