Запретная весна в Париже - страница 3

– Дмитрий, – сказал он, как будто это было важно.

– Аннет, – отозвалась она, и их имена словно отпечатались в воздухе.

Молчание. Ни один из них не хотел уходить первым. Но реальность вернулась – в лице строгой сотрудницы лаборатории, что отворила стеклянную дверь и бросила строгий взгляд на Аннет.

– Мне пора, – прошептала она. – Спасибо, Дмитрий.

– Хорошего дня, Аннет.

Он остался стоять, глядя ей вслед. И почувствовал, как что-то в его груди дрогнуло. Молнией. Неожиданно. Без предупреждения.

Вечером, в тишине своей комнаты, Дмитрий сидел у открытого окна. Пахло пыльцой, табаком и весной. Он перебирал в уме их разговор. Её имя. Её голос. И вдруг понял: он не хочет забывать. Он хочет встретить её снова.

На тумбочке лежала его старая Библия. Он открыл её наугад и наткнулся на слова:

"Любовь долго терпит, милосердствует… не ищет своего…"

Он закрыл глаза. Он знал: в этом городе, среди миллионов лиц, он теперь будет искать только одно.

Аннет, в своей комнате под потолком с лепниной, лежала на кровати, глядя в потолок. Она не могла заснуть. Что-то в нём… что-то настоящее. Она вдруг ощутила странное чувство: будто её жизнь – началась заново.

Прошла неделя с того утра, когда их руки случайно встретились на асфальте Сен-Жака, но в памяти Аннет всё было будто вчера. Лицо Дмитрия – тёмные глаза с внимательным, почти ласковым взглядом, чёткие черты, лёгкая неряшливость в одежде, которая, как ни странно, делала его ещё более привлекательным. И этот голос… глубокий, немного усталый, но спокойный – он застрял у неё в ушах.

Каждое утро, проходя мимо того самого места, где они столкнулись, Аннет ловила себя на странном ожидании. Она будто искала его силуэт в толпе студентов, среди прохожих, курьеров, спешащих людей. Это было глупо. Они даже не обменялись номерами. Он – просто курьер. Она – дочь бизнесмена, будущий научный сотрудник. Их миры никогда не должны были соприкасаться. Но внутри неё что-то пульсировало. Что-то большее, чем интерес.

В лаборатории все было привычно: белые халаты, запах спирта и антисептика, блеск металла, ровный голос профессора Шевалье. Но в зеркальной поверхности шкафа Аннет замечала отражения – свои собственные глаза, в которых появился новый свет. Тот, которого раньше там не было.