– Ты хорошо работаешь для человека, который должен был умереть в пустыне, – сказала она, наблюдая, как ловко он крепит кожаные полосы. – Большинство городских ломаются гораздо быстрее.
Назир не сразу заметил её присутствие. Он был слишком поглощен работой – единственным, что помогало не думать о прошлом. О семье, которую он, возможно, никогда больше не увидит. О городе, медленно умирающем от жажды. Или, может быть, уже умершем за эти дни.
– Я инженер, – ответил Назир, не отрываясь от работы. – Мы решаем проблемы. Не важно, храмовый купол или дырявая крыша шатра.
Самира изучала его движения, оценивая не только работу, но и человека. Назир чувствовал её взгляд почти физически, но продолжал действовать с той же методичностью. Этому его учили с детства – когда работаешь, забудь обо всем остальном. Сосредоточься на задаче.
– Ты ни разу не попросил пощады, – заметила она. – Даже когда Аш-Шариф заставил тебя чистить отхожие ямы голыми руками.
Отхожие ямы. Да. Воспоминание заставило его внутренне содрогнуться. Это был третий день, и Аш-Шариф, раздраженный тем, что Назир всё еще не сломался, придумал особенно унизительное задание. Никаких инструментов – только руки. Назир вспомнил, как сдерживал рвотные позывы, как жжение от нечистот разъедало кожу, как запах, казалось, въедался в само его существо. Как он часами оттирал руки песком после работы, и всё равно чувствовал этот запах.
– Проблема требовала решения. Я ее решил, – просто ответил Назир.
Он не сказал о том, как плакал той ночью – не от боли, не от унижения даже. От осознания, что его жизнь свелась к этому – к чистке экскрементов в лагере разбойников где-то в глубине пустыни. И как потом заставил себя подняться, как сказал себе: "Это просто еще одно испытание. Я его пройду. Как все остальные".
Самира молчала, наблюдая его работу. Затем задала вопрос, который явно обдумывала несколько дней:
– Почему ты бежал из Аль-Мадира?
Назир приостановился, затем продолжил работу. Сердце забилось чаще. Вот оно. Первый настоящий интерес к тому, кто он и откуда. Первый шанс стать чем-то большим, чем просто рабочие руки.
– Я сказал, что кристалл умирает. Что город обречен, если люди не начнут действовать. Верховный жрец объявил меня еретиком. – Он закрепил последнюю полосу кожи и спустился с крыши шатра. – Я выбрал пустыню вместо тюрьмы.