"Он написал это для неё.
Не для славы. Не для продажи.
А чтобы она поняла: она – была не зря.
Она была настоящей."
Тени заголосили. Дом застонал. Крыша заскрипела.
Я чувствовал, как что-то ломается – не внутри дома, а внутри самой книги.
Сюжет дрогнул. Слова пытались выскользнуть. Чернила начали стекать вниз.
Но я успел.
Я написал последнее предложение.
"Он встал из-за стола. И пошёл туда, где всё началось – чтобы закончить это по-своему."
Я вышел из дома.
Впереди – снег.
Путь.
Озеро.
И где-то там, в городе, за лампой и чайником, кто-то держал эти страницы.
И теперь – знал, что это не просто текст.
Это зов.
Озеро ждало.
Не злилось, не страдало, не затаивало обиды.
Оно просто… ждало.
Как будто знало, что всё равно всё вернётся к нему – слова, люди, страницы.
Я подошёл к самому краю пирса.
Доски под ногами скрипели, но не ломались.
Вода – по-прежнему чёрная, плотная, зеркальная.
Как будто вся глубина – это не метры, а мысли.
Те, от которых мы отворачиваемся, когда смотрим на экран, в потолок, в алкоголь, в сон.
Я держал в руках лист. Тот самый.
Финальный.
Мной написанный.
Мною пережитый.
И в этот момент я понял – это не финал истории.
Это – финал борьбы.
Потому что если я брошу этот лист в воду – я отдам финал Тьме.
Если сожгу – сотру себя.
Если спрячу – она всё равно найдёт.
Но если я положу его туда, где он будет найден…
Я опустился на колени у края.
Положил страницу на гладкую поверхность.
Она не утонула.
Она зависла.
Как перо в воздухе, как пауза в речи.
Вода дрогнула.
И из глубины – тишина.
Никакого монстра.
Никакой руки.
Никакой последней погони.
Потому что это было концом книги.
Не сражение.
Не победа.
А – выбор.
Я сел прямо на пирсе. Закрыл глаза.
И начал читать вслух.
– Он встал из-за стола. И пошёл туда, где всё началось – чтобы закончить это по-своему.
Слова дрожали. Но звучали.
– Он помнил. Он не был героем. Не был мучеником. Он был писателем. А значит – мог выбирать.
И с каждым словом я чувствовал, как внутри становится светлее.
Как будто слова вычищают отголоски Тьмы.
Не уничтожают её – но вытесняют.
Делают менее важной.
Я открыл глаза.
И увидел, как страница медленно уходит в глубину.
И с ней – Тьма.
Не навсегда.
Но на время.
До следующей главы.
И тогда я почувствовал её.
Не Алину.
Не Тьму.
А её.
Ту, кто читает.
Где-то далеко, в городе.
С термосом, книгой и настольной лампой.