Было ли это той ночью, когда исчезла страница? Или в том сне с озером? Или раньше, когда она впервые ощутила, как строчка на бумаге смотрит на неё?
Утро в Петербурге было холодным и вялым. Март. Сугробы серые, воздух пах жженой пылью от машин и ранней сыростью.
Она шла по набережной с рюкзаком, в котором лежали только самое необходимое: блокнот, старый Olympus, ножик, два тома "Стилистики вымысла", и папка с распечатанными страницами манускрипта.
Поезд отходил в 12:08. Северо-Запад. До станции, которую нет смысла искать в расписании. Она проверяла. Её нет. Но она есть.
На перроне её заметил проводник. Пожилой, с лицом, на котором было столько морщин, что он казался сделанным из картона. Он посмотрел в её билет, потом на неё. Улыбнулся – как-то слишком… понимающе.
– Вам куда?
– Сосновый Бор.
– О. Ну… по запросу. Мы там не всегда тормозим, – сказал он и добавил, тише, почти с уважением: – Вы ведь писатель?
Роза подняла брови.
– Нет.
– А… значит, пока нет, – ответил он, словно поправляя судьбу.
В купе она ехала с мужчиной лет сорока, с ноутбуком и глазами, в которых жил недосып.
Он первым заговорил.
– В командировку?
– Нет.
– А… родственники?
– Нет.
– Тогда просто так?
– Не совсем. Я ищу писателя.
Он отложил ноутбук.
– Современного?
– Нет. Исчезнувшего.
Он рассмеялся.
– А, у вас что, магистрская по литературному мифу?
– Пожалуй, – ответила она. И не уточнила, что ни одного диплома у неё нет. Только чувство, которое не хочет уходить.
– Ну, если найдёте, – он взялся за ноутбук, – передайте, чтобы он дописал, наконец, что начал. А то сколько можно… такие начинают, потом их читаешь, а конца всё нет.
Роза молчала.
Внутри что-то шевельнулось.
Ближе к ночи поезд замедлился.
Сосны за окном сдвинулись ближе к путям.
Ветер стал тише.
Свет в коридоре мигал.
Проводник снова появился у двери.
– Следующая – ваша, – сказал он.
– Но на табло её нет.
– Там всегда по-другому, – сказал он. – Главное – не пропустите, если позовут по имени.
– Меня никто не знает.
– А кто сказал, что звать будут голосом?
Поезд остановился.
Неожиданно. Без объявления.
Дверь купе сама чуть приоткрылась.
Роза вышла.
Платформа была деревянной. Маленькой. Одинокий фонарь светил, как в гоголевском сне – не на мир, а на страх.
Снег – свежий. Ветер – молчаливый.
Никого.
Потом, из темноты, вышел человек.
Мужчина. Высокий, в ватнике, вязаная шапка, усы, как у старого милиционера.