Поглядывая в окно, на проходившие мимо пассажирские поезда, я равнодушно жду, когда тронется наш состав. Вот она, Германия, спокойная и размеренная, ухоженная и процветающая, пунктуальная и прогрессивная, а когда-то гитлеровская и нацистская. Сколько жизней она погубила, сколько судеб она поломала, тем самым повлияв на нас, современных многонациональных людей Советского Союза. Вспоминая старые кадры военной кинохроники, я думал о том, как повлияла Великая Отечественная война на судьбу моей отдельно взятой семьи. Какими были бы мои родители, если бы живы были их отцы, а мои деды? Мамин папа Брезгунов Ефим Яковлевич весельчак и балагур, гармонист и душа компании, пропавший без вести в августе 1941 года. Папа отца Зубковский Пётр Свиридович крестьянин с золотыми руками и головой, в избе которого уже в начале двадцатого века были венские стулья и немецкая швейная машинка Singer, погибший в январе 1945 года в Австрии. Были бы они живы, уверен, что мой отец и мама были бы другими, а значит, и мы, их дети, несомненно, должны были стать не такими, какие мы есть сейчас. К сожалению, современная Германия оставила неизгладимый след и в моей жизни. Какой? Об этом и будет моё кино.
Со сменой обстановки пытаюсь снова и снова хоть немного отвлечься от череды скорбных событий последнего года жизни, но холодные свинцовые волны воспоминаний поочерёдно накатывают на меня, не оставляя в покое. Телеграмму о смерти мамы, по причине засекреченности нашей воинской части, я получил от отца 13 апреля 1987 года, спустя три дня после её кончины. Мама ранее писала мне, что отец по своим партийным связям добился, чтобы её обследовали в военном госпитале имени Н.Н. Бурденко. У неё была обнаружена доброкачественная опухоль головного мозга, которую врачи 11 апреля попытались удалить, но сердечко её во время операции не выдержало и остановилось. Метнувшись в штаб армии в город Веймар для открытия отпуска по семейным обстоятельствам, я сгрёб в охапку жену Лолиту, сына Яна и на перекладных мы добрались до моего родного города Сафонова в Смоленской области. Красная крышка гроба, стоящая на лестничной клетке, возле нашей двери, на всю жизнь останется в моей памяти кровавым пятном, обжигая душу и сердце. Мама лежала посредине гостиной, вокруг суетились члены семьи и ещё какие-то люди, которые при моём появлении замерли, и послышался плач моей бабули похожий на траурную песнь: «Ой де́тухна моя родная! Ай, горе горькое нас постигло! Ай, забили твою маты ро́дненькую!». Кто-то, видимо, попытался остановить её, но она чуть тише, но всё равно продолжала завывать. После похорон, на поминках, я пил водку не закусывая, опустив глаза в пол, Лолита держала меня всё время за руку и просила только об одном, чтобы я не сорвался на родственников.