Как видно, труды Аристотеля представляли собой одно из тех обширных научных наследий, которое немногие ученики могли полностью усвоить и которое школа охотно распределяла между своими наиболее выдающимися членами. Аристотель оставил после себя учёных сотрудников, но область, которую он им завещал, охватывала не только эти науки, но также мораль и политику, философию и изящную литературу – дисциплины, которые он нашёл столь несовершенными и которым дал столь стройные законы. Это наследие было слишком обширным.
(1) Plin. H. N. VIII, 16, 17.
(2) Athen. IX, 474. Ed. Schweigh.
Таково было его превосходство в каждой из ветвей человеческого знания, что ни один из его преемников не осмелился следовать по его стопам; даже Теофраст, чьи размышления охватывали естественные науки, мораль и метафизику, предпочёл посвятить себя ботанике, физиологии растений и минералогии, нежели касаться зоологии. В этой области он ограничился лишь второстепенными вопросами и трактатами. В ботанике он сделал огромный шаг вперёд, обнаружив у растений различие полов. Однако это открытие было скорее остроумным, чем плодотворным, и не стало главным направлением его исследований, несмотря на его успехи в этой науке. Вскоре он переключился на минералогию и написал труд «О камнях», от которого сохранился лишь краткий пересказ, но который стал наброском системы. Ни общие обстоятельства, ни личные склонности Теофраста не позволяли ему создать саму систему. Афины, его родина, которую он любил превыше всего, были прежде всего ареной моральных и политических исследований. Александрия предлагала иные возможности, но уговоры Лагидов не смогли убедить его последовать за своим сокурсником Деметрием Фалерским в город, где естественные науки должны были получить наибольшее развитие, – город, где Птолемей Сотер сделал бы для ученика Аристотеля то же, что Александр сделал для этого философа, где он основал учреждение, гораздо более значительное, чем Ликей, и где для учёных были собраны более богатые материалы, чем те, что собрал завоеватель Азии.
Действительно, Лагиды прекрасно понимали, какую пользу науке принесли установившиеся связи между Грецией и далёким Востоком. В то время как их соседи Селевкиды, чья власть простиралась даже на империю Сандрокотта, демонстративно ограничивались литературой и искусством, они задумали продолжить мирными средствами систему научных завоеваний, которую герой Македонии pursued с мечом в руках. Общепринятое мнение приписывает лишь Птолемею II идею этих исследовательских экспедиций, предпринятых в интересах науки как в Африке, так и в Индии; но фрагмент Калликсена, сохранённый Афинеем, доказывает, что ко времени вступления этого prince на престол Александрия уже была наполнена произведениями этих стран. Действительно, на празднестве, устроенном по этому случаю (1), можно было увидеть не только группы индийцев и эфиопов, но и стаи птиц, herds четвероногих и множество драгоценных предметов, привезённых из самых отдалённых краёв.