Введение философии в лоно религии опасно лишь тогда, когда она подчиняет религию изменениям философии; но, как мы уже сказали, истинная религия, сильная своей истиной, со всем сочетается, но ничему не подчиняется. «Земля и небо прейдут, но слова Мои не прейдут». Соединяясь со всем, что ей предназначено оплодотворять в своем провиденциальном назначении, она четко отделяет себя от того, что несовместимо с ее истинами.
Действительно, существует философия, которую религия не может принять в свое лоно, не приняв тем самым смерть. Это не только та философия, которая по своей сути диалектична, критична и скептична, уничтожая все, но и та схоластическая философия, созданная для школы и дискуссий, а не для жизни и ее дел. Антирелигиозная и смертоносная для морали, такая философия не только несовместима с верой, но и опасна для общественного разума, поскольку ее сила, отвлеченная от учения (что есть главное дело философии), находит удовольствие в отрицании, которое есть лишь разрушение и которое может уничтожить как истину, так и заблуждение.
Действительно, ее атаки – прямые, когда она свободна, и косвенные, когда она несвободна, наглые там, где они успешны, и раздраженные там, где терпят неудачу, – настолько губительны для всего, что там, где у них больше всего науки и свободы, они делают мораль и политику столь же неопределенными, как и религию.
Эта философия наносит еще больший вред себе самой. Ведь любая философия, становящаяся антиморальной, антиполитической и антирелигиозной, становится антиразумной; а любая философия, становящаяся антиразумной, становится антисоциальной.
Напротив, нет ничего более социального, более разумного, чем религия, философски осмысленная. Действительно, существует философия, с которой религия соединяется так естественно, что не может без нее обойтись, как и без разума, без которого она никогда не смогла бы укорениться в интеллектуальных нравах народов. Именно поэтому мы видим, как религия призывает ее в свое лоно самыми авторитетными голосами: это философия, которая верит в себя.
Эта философия – не критика, которая ищет, а критика, которая нашла; это не свет, освещающий пустоту и ничто, а свет, освещающий мир, полный чудес, славы и величия. Естественно, что отвергают философию, бессильную и бедную учениями, и естественно, что ищут философию, богатую плодотворными открытиями и счастливую великими творениями.