– Кстати, Манс, если бы не всё это, тебе пришлось заплатить моим родителям дважды, за помолвку с Азимом и за свою!
– Почему он так долго? – будто бы больше не слыша её, вскрикнул он, расхаживая по комнате.
Айзана сидела в кресле у окна и хотела позвонить Азиму, но вдруг отложила телефон в сторону.
– Не буду пока звонить ему, – пояснила она, – скорее всего, человек всё же был ещё жив и Азимхан повёз его в больницу.
Манс снова сел на диван и взглянул на девушку. Но он не видел её, он видел Азимхана. Мансур отчётливо представил, как его друг нашёл бедолагу и пытается спасти его, совершенно незнакомого ему человека. И, скорее всего, Азим снова ищет способ, как прикрыть Манса. А вот он, его друг Мансур, сидит тут, в его доме и дрожит от страха, соглашаясь с тем, что вытворяет с их жизнями эта холодная и расчётливая красавица в дешёвых нарядах.
– Какой же я подлец, Айзана! – обречённо сказал он.
– Хватит, Мансур, нагнетать себя! – раздражённо сказала она и встала, повернувшись к окну.
Он взглянул ей в спину и бессильно пробормотал:
– Кто мы, Айзана? Кто мы с тобой и когда мы стали такими людьми?
Она приоткрыла окно, потому что ей было невыносимо тяжело дышать разбитостью и отчаяньем Мансура. И, увидев в отражении чёрного стекла его осуждающий взгляд, не оборачиваясь, ответила:
– Мы просто любим друг друга, Манс. У нас скоро будет ребёнок, мы поженимся и уедем. А Азимхан просто лох, таким людям ничего не светит в этой жизни. Потому что его вину даже не надо будет доказывать. Это же он вернулся, чтобы взглянуть, жив человек или умер. Преступник всегда возвращается, чтобы убедиться в этом. Нам нужно только сказать, что это он уехал отсюда на твоей машине, а не ты. Два свидетеля достаточно, Мансур. А вот машину ты зря разбил, красивая и новая была машина. Она мне сразу понравилась, но ничего! Мы купим себе новую!
И вдруг он сказал:
– Я не смогу его так подставить, Айзана.
Айзана резко развернулась в нему.
– Что? Не сможешь?! – пружинисто переспросила она.
– Нет, не смогу.
Мансур сидел, не глядя на Айзану и опустив голову так низко, что казался теперь девушке старым и сгорбленным. В глазах его стояли слёзы, лицо было бледным, губы пересохли, ворот рубашки был мокрым от пота, а галстук нелепо болтался на его шее, как петля.
– Я не стану этого делать, Айзана, – тихо сказал он, – я не могу. Я и так уже по уши в дерьме перед своим другом.