Мать у него работала в аптеке, отец… то ли в командировке, то ли в разводе.
На переменах Сема ни с кем не играл.
Но мелодия звучала каждый день.
И каждую ночь Мария Львовна слышала её во сне.
Сначала она подумала, что просто запомнила.
Но однажды, уже в феврале, она проснулась в три ночи и…
– …она продолжала играть.
Где-то внизу, под полом.
Будто старое пианино, пыльное, с облезшими клавишами, играло само.
Она спустилась – ничего.
Но музыка осталась внутри.
Как будто печатается на внутренней стороне черепа.
На следующем уроке она попросила:
– Сема, спой громче. Я хочу записать.
Он посмотрел на неё… как-то слишком взрослым взглядом.
– Не стоит, Мария Львовна. Если записать, она станет… настоящей.
– Что значит – настоящей?
– Она пока помнит, но не дышит. А если заиграть – она проснётся.
Мария Львовна всё равно записала.
И вечером, на школьном фортепиано в актовом зале, попробовала воспроизвести.
Сначала было пусто. Просто звуки.
Потом – темнота у окна стала будто глубже.
Потом – воздух сгустился.
Потом – кто-то открыл одну из дверей в коридоре.
Но школа была пуста.
С этого вечера она начала видеть людей.
Старых. В серых костюмах. С брошками в виде нот.
Они стояли у школы. Под деревьями. За автобусной остановкой.
И все напевали. Беззвучно. Ртом.
Сема больше не приходил в школу.
Но по вечерам она слышала, как он поёт под её дверью.
А мелодия становилась всё сложнее.
И всё древнее.
В школе стали шептаться.
Сначала – что Сема уехал. Потом – что болеет. Потом – тишина.
Мария Львовна пыталась дозвониться матери. Но телефон не отвечал.
Адрес, указанный в документах, оказался закрыт – дверь забита досками.
Дом казался нежилым. Но на окне была надпись, выцарапанная чем-то острым:
«Песня звучит – значит, он жив.»
Каждую ночь мелодия возвращалась.
Мария Львовна больше не включала свет. Она просто сидела в тишине и слушала.
Но теперь в музыку вплетались другие звуки.
Слова. Шёпот на грани понимания. Словно радиопередача из иного времени.
«Помни нас. Спой нас.
Мы были. Мы остались.
Мы – в тебе.»
Она нашла старую запись – в архиве районной библиотеки.
Газета 1979 года.
«В МУЗЫКАЛЬНОЙ ШКОЛЕ №2 ПРОПАЛ УЧЕНИК. Последнее, что он сказал матери: „Пой, мама. Пока помнишь мелодию, я ещё рядом.“»
Фамилия – не Кузьмин. Но глаза на фото были те же.
На следующем уроке в пустом классе она попробовала сыграть мелодию заново.