Он третий раз огибал северо-западный угол у горки Легга, когда во Внутреннем дворе колокол пробил полночь. Даниель счёл это знаком и юркнул во дворик у внешней стены. Какой-то чиновник Монетного двора придал своему каземату и дворику под окнами такой уютный и обжитой вид, какой только возможен на последнем оборонительном рубеже. Во всяком случае, тут была скамья. Даниель сел на неё и внезапно уснул.
Если верить его часам, было два, когда всех на Минт-стрит разбудило своего рода римское триумфальное шествие со стороны башни Байворд. Во всяком случае, звуки были такие же громкие и победные. Однако, когда Даниель наконец встал со скамьи, задеревенелый, как труп, и выглянул из дворика посмотреть, то увидел, скорее, похоронный кортеж.
Чарльз Уайт ехал на крыше чёрного фургона, который сопровождали всадники в плащах – курьеры королевы и пехотинцы: два взвода Собственных её величества Блекторрентских гвардейцев, составляющих гарнизон Тауэра и обязанных (как заключил Даниель) являться к Чарльзу Уайту по первому зову. Чёрный фургон был теперь заперт снаружи.
Странный то получился парад, однако куда более подходящий этому подковообразному городу, чем любой праздничный марш в солнечный день, с музыкой и цветами. Даниель, не утерпев, пошёл рядом с фургоном.
– Итак! По всему сдаётся, что наш гость сказал правду! – воскликнул он и тут же почувствовал взгляд Уайта на лице, как солнечный ожог.
– Ясно только, что наша курочка прокудахтала и снесла яйцо, неизвестно пока, какое на вкус. Мы ждём ещё яиц, и, если они не окажутся лакомыми, Джек Кетч разберёт курочку по косточкам!
Шутка была встречена с одобрением.
– Как велите подать вам свеженькое яичко, сэр? – спросил один из пехотинцев.
– Надо его прежде расколоть, – отвечал Уайт, – а там решим, зажарить его с салом, сварить вкрутую… или съесть живьём!
Новый взрыв смеха. Даниель пожалел, что не остался во дворике. Впрочем, они были уже на перегибе улицы, впереди показались новые здания и бастионы, а Чарльз Уайт утратил интерес к разговору.
– Мы его взяли! – прокричал Уайт, обращаясь, по всей видимости, к луне.
Впрочем, проследив его взгляд, Даниель различил в узкой арке справа тёмный силуэт Исаака на фоне горящих факелов – или то был отблеск плавильной печи?
Фургон приближался к самой фешенебельной части Монетного двора – здесь по левую сторону улицы располагались дома директора и смотрителя. Исаак стоял на правой стороне в арке прохода, ведущего во внутреннюю часть Тауэра.