х гласных и непривычных слогов.
– Я слышал брань на многих языках, но этот для меня внове, – заметил Боб. – Откуда арестант?
– Из Московии, – заключил Даниель, послушав ещё немного. – И он не ругается, а молится.
– Если так московиты говорят с Богом, не хотел бы я услышать, как они чертыхаются.
После этого все движения в конюшне сопровождались звоном железа.
– На него надели ошейник, – с видом знатока объяснил Боб. Звуки стали тише, потом смолкли. – Теперь он в Тауэре. Да смилуется над ним Бог.
Боб вздохнул и посмотрел вдоль улицы в направлении полной луны, висевшей низко над Лондоном.
– Пойду-ка я отдохну, – сказал он. – И вам советую, если вы собираетесь туда.
– Куда?
– Туда, куда направит нас русский.
Даниель не сразу сообразил, что это подразумевает.
– Вы имеете в виду, его будут пытать… он сломается… и сообщит, где…
– Теперь, когда он у Чарльза Уайта в Тауэре, это вопрос времени. Идёмте, я найду вам место подальше от шума.
– От какого шума? – удивился Даниель, поскольку Минт-стрит в последние несколько минут была на удивление тиха.
Однако, пока он шёл вслед за Бобом Шафто, из амбразуры Кирпичной башни начали доноситься крики.
Река Темза
на следующее утро (23 апреля 1714)
На борту «Аталанты» I. Исаак
– В КОНЦЕ КОНЦОВ МОСКОВИТ добровольно сообщил нужные сведения, – сказал Исаак.
Они с Даниелем стояли на юте «Аталанты». С того времени, как русского привезли в Тауэр, прошло двенадцать часов.
В первый из них Даниель тщетно пытался уснуть в офицерском помещении Собственного её величества Блекторрентского гвардейского полка. Затем весь Тауэр подняли по тревоге. Во всяком случае, так показалось донельзя раздражённому старику, который мучительно хотел спать. На самом деле подняли только Первую роту. Для остальных обитателей Тауэра это была приятнейшая разновидность ночной тревоги – такая, что позволяет перевернуться на другой бок и вновь уйти в сон.
После недолгой суматохи, которую он почти не запомнил, потому что засыпал на ногах, Даниеля выпроводили из Тауэра тем же путём, каким сюда провели, и погрузили на «Аталанту». Отыскав каюту, он рухнул на первый же предмет, видом напоминавший койку. Некоторое время спустя его разбудило солнце; выглянув в окно, Даниель увидел, что они всё ещё в четверти мили от Тауэрской пристани. Обычное дело: их сперва торопили, теперь заставляют ждать. На пути к неведомой цели произошла какая-то заминка. Он натянул одеяло на лицо и снова уснул.