Втиснуть лошадей, упряжь и карету в арку было всё равно что втолкнуть в бутылку игрушечный кораблик с полным парусным вооружением. В какой-то момент они окончательно застопорились, и Даниель, глядевший в боковое окно, очутился нос к носу с пешеходом – тощим, рябым малым лет тридцати, которому маневры каравана не давали пройти по Флит-стрит. Малый этот, в облезлом парике из конского волоса, с дымным фонарём в одной руке и палкой в другой, смотрел через окошко с таким искренним любопытством, что мистер Тредер возмущённо закричал:
– Проходи, почтенный, нас проверять нечего!
Карета въехала в узкий каменный мешок Крейн-корта.
– Это кто-то из новых соседей Королевского общества? – спросил Даниель.
– Дозорный? Полагаю, нет!
– Каждый обыватель должен в свой черед обходить улицу дозором, – педантично заметил Даниель, – и посему я заключаю…
– Акт был принят двадцать лет назад, – отвечал мистер Тредер, явно сочувствуя наивности своего спутника. – Домовладельцы взяли обычай в складчину нанимать вместо себя какого-нибудь бездельника. Раз вы встретили его сегодня вечером, то встретите и завтра, если только он не будет сидеть в кабаке.
Они продолжали осторожно ползти вперёд. За аркой двор расширялся так, что здесь могли бы, хоть и впритирку, разминуться два экипажа.
– Я предпочёл бы оставить вас в доме какого-нибудь уважаемого члена Общества, – заметил мистер Тредер. – Вы ведь, надеюсь, с ними не в ссоре? – пошутил он, желая закончить путешествие на весёлой ноте.
«Скоро буду», – подумал Даниель, а вслух сказал:
– У меня в кармане несколько приглашений, и я намерен расходовать их методично.
– Как скряга – монеты! – воскликнул мистер Тредер, всё ещё пытаясь разогреть Даниеля до того градуса веселья, который, на его взгляд, приличествовал расставанию. Возможно, это означало, что он хотел бы видеться и в дальнейшем.
– Или как солдат – пули, – отвечал Даниель.
– Присовокупите ещё одно!
– Что-что?
– Ещё одно приглашение! Вы должны погостить несколько дней у меня, доктор Уотерхауз; в противном случае я сочту себя оскорблённым!
Прежде чем Даниель придумал вежливую отговорку, карета остановилась. В тот же миг дверцу потянул на себя какой-то человек, которого Даниель счёл привратником, только почему-то одетым в лучший воскресный наряд. Был он не из привратников-верзил, а высокий, обычного сложения, лет сорока пяти, чисто выбритый и отчасти напоминал джентльмена.