– Мне странно слышать от вас про «нестерпимый холод», – отвечал старик. – В Бостоне, как вы знаете, сказали бы «лёгкий морозец». Я одет для Бостона. – Он распахнул пелерину, показывая, что она подбита енотовым мехом. – После бесконечных поворотов в Лидском ущелье нам всем не вредно проветриться, особенно, если не ошибаюсь, мистеру Ньюкомену.
Томас Ньюкомен, рассудив, что других пояснений не требуется, вскинул бледное, как луна, лицо; последовавший затем кивок означал у этого дартмутского кузнеца нечто вроде официального поклона. Сообщив таким образом, что покинет на время своих спутников, он повернулся к ним широкой спиной и быстро зашагал в подветренную сторону. Вскоре он сделался неотличим от многочисленных стоячих камней, что можно трактовать как характеристику телосложения мистера Ньюкомена, хмурости дня или слабости Даниелева зрения.
– Друиды любили вкапывать большие камни стоймя, – заметил граф. – Ума не приложу зачем.
– Ваш вопрос содержит в себе ответ.
– Как так?
– Чтобы через две тысячи лет после их смерти люди пришли к стоячим камням в Богом забытом месте и поняли, что тут кто-то жил. Герцог Мальборо, возводящий свой знаменитый Бленхеймский дворец, ничем не отличается от друидов.
Граф Лоствителский счёл за лучшее промолчать. Он развернулся и пошёл по жёсткой пожухлой траве к странным, покрытым лишайником камням. Даниель двинулся следом и вскоре понял, что это единственный уцелевший угол разрушенного здания. Земля под ногами пружинила. Она была насыпана тонким слоем на ветхие стропила и крошащиеся бруски торфа. По крайней мере, камни защищали от ветра.
– Как лорд-смотритель оловянных рудников, приветствую вас, Даниель Уотерхауз, от имени владетеля этих мест!
Даниель вздохнул:
– Если бы я последние двадцать лет обретался в Лондоне и пил чай с чиновниками геральдической палаты, я бы понял, кто этот ваш владетель. А так…
– В тысяча триста тридцать восьмом году Дартмур вошёл в состав герцогства Корнуолл и таким образом сделался владением принца Уэльского. Титул был учреждён королём Эдуардом Первым в…
– То есть вы столь окольным путём приветствовали меня от имени принца Уэльского, – перебил Даниель, не дожидаясь, когда граф углубится в ещё более тёмные дебри феодальной иерархии.
– И принцессы. Каковой, в случае воцарения Ганноверов, станет…