Апрель 2025 года окутал Париж теплой дымкой, словно город укрылся мягким покрывалом. Нотр-Дам, возрожденный после пожара 2019 года, сиял в лунном свете, его шпили пронзали небо, а витражи переливались багровыми, синими и золотыми красками, будто живые. Внутри собора было тихо, лишь слабое эхо шагов да шорох ветра за стенами нарушали покой. Хатим Финн Ахир, сорокалетний священник, стоял на коленях перед алтарем, его фигура казалась частью этого священного места. Его черная рубашка с белым воротником была слегка мятой, длинные вьющиеся волосы, тронутые сединой, стянуты в небрежный пучок, а густая борода мягко обрамляла лицо. Карие глаза, теплые, словно отражавшие свет свечей, были полузакрыты в молитве. Хатим молился, как делал каждую ночь, сплетая слова псалмов, суры Корана и строки Евангелия в единую мелодию: «Господь, свет всех Писаний, соедини нас в любви и мире».
Скрип тяжелой дубовой двери разрезал тишину, словно нож. Хатим, не поднимая глаз, отметил звук – его чуткое сердце, привыкшее к ночным гостям Нотр-Дама, сразу ожило. Бездомные, ищущие тепла, заблудшие туристы или скорбящие души часто приходили сюда в темноте. Он знал, что кто-то вошел, но не прервал молитву, продолжая шептать. Старик в потрепанном плаще, с лицом, укрытым тенью глубокого капюшона, ступил внутрь. Его шаги были почти бесшумны, словно он скользил, а не шел, но Хатим ощутил его присутствие – тяжелое, как воздух перед грозой, но не угрожающее. Старик остановился у дальней лавки, старое дерево скрипнуло под его весом, и он сел, сложив руки на коленях. Его глаза, блестящие, как угли под пеплом, следили за Хатимом, но священник, погруженный в молитву, не обернулся, хотя знал, что не один.
Хатим шептал: «Пусть Тора учит мудрости, Библия – любви, Коран – преданности». Его пальцы коснулись деревянного креста на шее, теплого от прикосновений, – подарок матери, Лейлы. Их уроки, их дом в Маре сделали его сердце чистым, как утренний свет. Он чувствовал старика, его взгляд, но доброта Хатима была сильнее любопытства. Собор жил: витражи над алтарем вспыхнули ярче, алые, синие и золотые блики заплясали на каменном полу, будто кто-то невидимый вдохнул в них жизнь. Хатим завершил молитву, его голос стал тише, но тверже: «Я верю в Тебя, Господь, во всё, что с Тобой связано, во все Твои проявления».