«Счастлив тот, кто не замечает, лето теперь или зима», – написал Чехов в «Трёх сёстрах». Ну так это какая-то беззаботная стрекоза получается, что лето красное пропела. Притом несчастливая стрекоза, так как у сестры Маши, которая произносит эту фразу и всегда одевается в чёрное, жизнь явно не удалась.
Многие вообще думают не о счастье, а о том, как бы избежать несчастья, многочисленных неприятностей и ловушек, подстерегающих человека на жизненном пути. Человеку свойственно считать больше от обратного: как избежать, а не приобрести. Счастье же слишком субъективное, конъюнктурное состояние человека: для кого-то это звёздное небо над головой, а для голодного – кусок хлеба, для одного рождение ребёнка, для другого – выигрышный билет в лотерею. У каждого свои мотивы для счастья. Кому-то счастье в любви (кому-то в картах), кому-то достаточно, «когда тебя понимают». (Я бываю по-своему счастлив от общения с умным человеком, в том числе, опосредованно с автором увлекшей меня книги). Кто-то вообще считает, что счастье – это не особые моменты жизни, а сама жизнь. А особым, почему-то, бывает «еврейское счастье».
Наверное, самыми счастливыми были те, кто выжили и были освобождены из концлагерей. Или в первый день после войны, когда «лучше всего спится»: «проснёшься и не знаешь: смеяться, что всё это пережил и выжил. Или плакать?» (Людвик Ашкенази). И стоило ли их счастье годов страданий? Тот же «один день Иван Денисовича» в лагере прошёл по-своему счастливо – закосил, шмон удачно прошёл: lucky day.
Счастье – это, возможно, особое мироощущение. Есть такие люди – они всегда счастливы, у них так устроено их восприятие жизни. И оно не зависит ни от богатства, ни от здоровья. Я где-то читал, что одной из самых счастливых наций по самоощущению считаются кубинцы. А американцы, у которых уровень благосостояния играет решающую роль, оказывается, как выяснил знаменитый психолог Даниэль Каниман, замечают повышение уровня счастья от повышения дохода только до достижения $75 000 в год, после этой точки влияние роста благосостояния на ощущение счастья прекращается.
При таком разбросе, что остаётся? Быть может, коллекционировать свои счастливые моменты жизни, собирать их по крупицам и хранить? Только ведь передать эту коллекцию по наследству не получится; разве что гербарий счастья.