– А мой так незапятнанный! Я в таком же дерьме, как и ты! Короче, ладно: насрать, чья была затея, виноваты всё равно оба, ты ж меня не силком туда тащил. Да и вряд ли нас сильно накажут, мы ж ничё не украли. Скажем: заблудились, чудом вышли к домику и решили залезть, типа ночь, хищники и всё такое. И как здорово, что она под сигналкой оказалась, типа мы уж и не чаяли, что нас найдут. В целом-то это правда.
Чарли вроде как согласился, но вполне мог нагнать с три короба, перекинув вину на меня. А если наши показания разойдутся, то мне звездец, потому что заливал он от природы филигранно.
– Слышь, Чарли, важно сказать всё одинаково, иначе нам не поверят. Или ты в клетку хочешь?
– Нет конечно! Я всё понял.
Чарли увели первым и допрашивали жуть как долго. За это время можно было пару научных трудов накатать, не то что рассказать нашу идиотскую историю. Может, он, конечно, как всегда, ударился в детали, вещая о всякой херне и избегая сути. А может, разрыдался театрально и во всём обвинил меня.
Чёрт, если обвинил, мне придётся доказывать, что всё было либо так, либо по-другому. Уже, разумеется, с аргументами. И, если паладины не поверят, начнётся потеха: псевдоинфаркт дорогого папаши, соцслужба, которой типа не насрать, арест и всё такое. И, как сказал Чарли, это напрочь перечеркнет моё клятое светлое будущее.
Когда я начал засыпать, за мной наконец притопали. В коридоре мать Чарли визгливо бранилась. Чарли не спорил, только тихо просил не говорить отцу. Со мной он не попрощался, спешно выбежал на улицу – и до свидания. А меня завели в комнату: два инспектора и тётка в зелёном жилете сидели с одной стороны стола. Я, как на клятой комиссии по делам говнюков, сел напротив.
– Привет. Я инспектор Радж, это инспектор Козин. И психолог Зимина. Как зовут тебя?
На моё счастье, я не взял ID-карту – денег там всё равно не было, – так что докопаться до моих данных в такой-то короткий срок они не могли. Если только Чарли не сдал меня с потрохами.
– Твой приятель Чарльз сказал, что ему шестнадцать. Тебе тоже?
Я молчал, но паладин не терял терпения.
– Пойми, процедура допроса для лиц, не достигших восемнадцати лет, двадцати и совершеннолетних отличается. Если тебе есть восемнадцать, мы можем тебя допрашивать. Если нет – только в присутствии адвоката, законного представителя или психолога. Анна Валерьевна психолог – ей нужно остаться?