Я промолчала. Если он этого хотел, значит, так тому и быть. Хеф всегда получал то, что хотел.
Он часто говорил мне, что любит меня.
Он говорил, что будет ждать меня в другой жизни. Я пыталась воспринимать это как нечто приятное, но это чувствовалось как ярмо, практически как угроза.
Днем я часто каталась на машине, просто чтобы выбраться из этого дома. Каждый раз, когда я садилась за руль, я думала о том, как мне не дали уйти. О том, как мне пришлось пробираться мимо охранников, чтобы сбежать. И о том случае, когда я по своей воле вернулась обратно.
Я колесила по Лос-Анджелесу, городу, который я плохо знала, потому что на протяжении десяти лет меня не выпускали из особняка. Однажды я доехала до самого Сан-Диего через грязные кварталы, в которых я выросла, переезжая из квартиры в квартиру после смерти отца; мимо шикарных кварталов, где мы жили, когда моя мама встречалась с кем-то богатеньким.
Я проезжала мимо кампуса колледжа, в котором когда-то училась на специальности «психология», мечтая помогать другим. Я проезжала мимо крошечной квартирки, в которой когда-то жила. Я проезжала мимо кладбища, где много лет назад была похоронена моя первая любовь, когда мы оба были так молоды. Я ехала на пляж, где мой отец любил рыбачить – он всегда любил океан. Я проезжала через все потери, горе, растерянность и ошибки, которые я совершила. В этот момент я задумалась, кем бы я стала, не отвези меня как-то одной ночью автобус особняка «Плейбой» на вечеринку в честь Хеллоуина. Мой выбор – моя ответственность, однако цена была гораздо выше, чем могла себе представить двадцатиоднолетняя я.
Во время таких поездок я иногда звонила маме – она была одной из немногих людей, кому я могла по-настоящему довериться. В особняке у меня не было настоящих друзей. Каждый мог ударить тебя в спину, будь на то хоть мизерный шанс. Все шпионили друг за другом. У нас с мамой были как хорошие, так и плохие времена, но я всегда могла ей доверять. Я рассказывала ей о том, что чувствую себя в ловушке, что меня охватывает паника, что иногда мне трудно дышать, словно моя грудь обтянута железным ободом, который не дает по-настоящему вздохнуть.
– Доченька, – каждый раз говорила она мне, – у тебя есть деньги. Тебя там никто не держит. Просто собери свои вещи и уезжай!