Старик хмыкнул:
– А теперича они себя православными называют.
– Как так? – не понял Горий. – Это ведь мы мир богов наших – Правь – славим, а не они?
– А христиане говорят, что, мол, они Христа своего правильно славят, оттого тоже православные.
– Ну, дают. Как же это можно нашу Правь переиначивать?
– Можно, внучок, можно. Тем, у кого ни чести, ни рода нет, кто от своих богов и предков отказался, им всё можно… Потому как потерянные души.
Возмущённо качнув головой, Гор прижался щекой к морде послушно замершего коня:
– Но ведь наши боги им отомстят, правда, деда? И за моих папу и маму тоже.
Старик помрачнел:
– Отомстят, тудымо-сюдымо. Когда-нибудь. Тёмное время на Руси. Ведуны говорят, на много столетий. Уснёт Русь, забудет славу свою и имена предков, которые Боги наши. И будет спать, пока русичи снова о Макоши и Велесе не вспомнят. Не начнут Белбогу требы носить. А вот как вспомнят, тогда и возродится Святая Русь, новым светом озарится и поведёт за собой все белые народы. Так в Ведах сказано. Но правда эта никому не нужна.
– Что же нам делать, деда?
Дед мягко спрыгнул с телеги:
– К старику идти, тудымо-сюдымо. Он, поди, заждался.
– Трудень с нами пойдёт?
– С нами. Не оставлять же его волкам на поживу.
Несмеян закинул раздутый сидор, в который упаковал шкуру, на плечо. Почесал за ухом жеребца, косившего глазом на травяную подстилку:
– Пошли, а то скоро смеркаться начнёт, а нам ещё топать и топать.
– Деда, а можно твой меч посмотреть? – внук, на ходу накидывая лямки котомки за спину, пристроился сбоку, разглядывая кожаные ножны.
– Почему мой? Твой это меч. – И остановил уже потянувшегося с горящими глазами к оружию внука. – Придём – отдам. А пока, тудымо-сюдымо, у меня побудет.
Горий тяжело вздохнул. Пропустив деда вперёд, зашагал следом. За спиной потянулся к траве непослушный Трудень.
К вечеру вышли на хребет. На высоте метался холодный ветер, а в ямах на северных склонах ещё светлел серый ноздреватый снег. Жара осталась позади, в долине. Придерживаясь за спину, старик опустился на остывший валун. Неспешно развязал сидор. Порывшись, извлёк из него два мятля – домотканых плаща из грубой ткани. Один протянул внуку, второй накинул на плечи. Укутавшись, обвёл взглядом окоём:
– Красота какая!
– Да! – застегнув последние палочки мятля на груди, внук присел рядом. – Дойдём-то скоро?