Если в первые дни Климов еще находил для себя какие-то смыслы, хоть как-то представлял устройство цеха переработки, что и от чего происходит, и оттого старался работать усерднее, спустя еще несколько смен он уже и не думал, что цех – это только часть здания. Ничего кроме переработки не могло существовать, так теперь казалось Климову. Он не задумывался, откуда вообще берутся отходы, почему они валятся именно сюда и зачем их вообще убирать и растворять в химии. Он представлял себе, что такова его жизнь и таковой она всегда будет. Неважно, что, зачем и почему. Важно только вовремя выйти на смену и махать лопатой, больше ничего не нужно, и нет у этого никакой цели. Он даже радовался такому обстоятельству. Радовался, что так все на самом деле просто, и не о чем больше думать, не о чем тревожиться – все решено и предрешено. В этом же состоянии находились и все рабочие цеха. Невозможно было представить, что может произойти событие, способное разбудить всех этих людей. Впервые Климову показалось, будто он понял, что значит это непонятное доселе слово – необходимость.
Под конец одной из смен, когда Климов уже с нетерпением ждал сирены, означающей окончание рабочего дня, бригадир тронул его за плечо, и когда Климов перестал махать лопатой, сказал:
– Дело есть ответственное.
– А я ответственный? – спросил Климов.
– Ты – да, – ответил бригадир и жестом приказал следовать за ним.
Идти пришлось долго, впервые Климов пересек весь цех переработки полностью и оказался в секторе, где на стене была выведена огромная цифра – ноль. О нулевом цехе Климов никогда не слышал и сразу заметил, что здесь нет труб, из которых должен поступать мусор. Бочки с химией и другие емкости точно так же, как и везде, были на месте, и гора отходов, как сначала подумал Климов, тоже есть, но когда он подошел ближе и присмотрелся, ему стало нехорошо. Он понял, откуда этот необычный запах, от которого не спасал респиратор, отличный от запаха в других зонах, к которому он уже настолько привык, что не замечал, – в гору были свалены человеческие трупы. Рабочие растаскивали трупы по бочкам с химией, и происходило ровно то же, что и с остальными отходами, с тем только отличием, что после каждого растворенного трупа из бочки сливали литр жидкости в емкость – хрупкий с виду зеркальный шар, закупоривали, подписывали, добавляли литр свежей химии в бочку – и так раз за разом.