Мягкий душистый запах салфеток заполнил все мои дыхательные пути, и сразу обострилось ощущение ее взгляда на мне. Поднял глаза и наткнулся на изучение, мгновенно пробившее до костей. Смотрела так, словно только что постигла нечто для себя важное. Я даже побоялся представить, о чем она думала.
– Спасибо, Тид.
Я и не знал, что мое имя так звучит – дико приятно, до глубины волнительно. И неизвестно почему укоренилось осознание, что благодарит она меня совсем не за велосипед.
– Был рад помочь, Эсми. А еще я очень хочу тебя увидеть вновь.
– Я тоже, – без зажима призналась и тем стала еще прекрасней.
– Тогда до завтра.
Если бы мне сказали, что будет так трудно уходить, все равно бы не поверил. Никогда мной не испытанная мука, спутывающая шаги, затуманивающая мысли и глаза. Но искушающая предвкушением, самым сладостным, необычайно интригующим.
Бастиаан возился на кухне, плывший аромат по дому свалил на меня дикий голод с порога. Нашел брата у стола с ножом в руке и с удивительной терпеливостью в движениях. Не взялся даже предполагать, зачем он нарезает овощи с таким сосредоточенным видом.
– Вкусно пахнет.
– Еще не готово. Минут через десять.
– Лады, – стащил с его разделочной доски дольку помидора.
– Не суйся немытыми руками в мои заготовки!
– Прошу прощения, – кинув в рот дольку помидора, добрался до умывальника и вымыл руки.
Бастиаан отправил овощи в сковороду, в которой, как я успел заметить, уже что-то жарилось. Помешал деревянной лопаткой и вернулся к нарезанию овощей.
Я встал за его плечами, завлечен его возней, всегда такой слаженной и аккуратной. Обнял его за пояс и расположил подбородок на плечо, на что он не отреагировал совсем. Аккуратно прошелся острым лезвием по сладкому красному перцу, со смачным хрустом вырезал семена, убрал в миску с отходами и принялся нарезать полосками. Честное слово, это выглядело круто.
– Я так не умею.
– Кто ж тебе мешает учиться? Дай угадаю – твоя лень.
– Мне не хватает на все это терпения.
Бастиаан усмехнулся, но не стал язвить.
Я крепче его обнял, уткнулся лбом ему в плечо и закрыл глаза. Вкус его одеколона вызвал улыбку, зараза, опять воспользовался моим.
– Говори уже, – призвал он меня спокойно.
Даже не удивился. И сразу же растеклось умиротворение по груди, воздух пробился к легким новым потоком.