Пока принц и Даймё общались, Владимир тихонько отлучился. Его ноги горели огнём,даже сильнее, чем задница после седла. Но местная культура и красоты буквально заворожили Владимира. Он устремился прямиком к шуму воды. Это был миленький сад с камнями.
Лунный свет лизал гранитные валуны, а где-то в темноте шелестел шёлк.
– Тыквенные голову Гридуан не выносит нашего вина? – раздался голос с явным акцентом.
Голос прозвучал как удар колокольчика – звонко, насмешливо, с лёгким придыханием на согласных. Владимир обернулся.
Он обернулся. Сэцуко стояла в арке, держа в руках чашу.
– Я предпочитаю не терять голову вообще, – парировал Владимир, чувствуя, как учащается его пульс.
Она сделала шаг вперёд. Шаг, который нарушил все мыслимые правила приличия.
– Плохой стратегия, – прошептала Сэцуко. Её дыхание пахло сливовым вином и чем-то ещё – возможно, гвоздикой, которую здесь жуют вместо мяты. – Иногда единственный способ что-то почувствовать.
Она поднесла чашу к губам, не отрывая от него глаз, и сделала медленный глоток. Капля вина задержалась у неё в уголке рта, и Владимир поймал себя на мысли, что хочет стереть её пальцем.
Потом она протянула чашу ему.
Их пальцы соприкоснулись – её кожа была прохладной, несмотря на тёплую ночь. В тот момент где-то в саду запел соловей, будто сама природа решила отметить этот миг. Где-то упал цветок сливы, белый, как первый снег, и замер у её ног.
А Владимир – наследник древнего рода, ученик Института Знаний, тот, кто с детства учился контролировать каждую эмоцию – вдруг понял, что влюбился.
Не как благородный лорд.
Не как дипломат.
А как последний мальчишка, готовый ради одного её взгляда сжечь все мосты между их странами.
В следующее мгновение она взяла меня за руку и приложила мою ладонь к своим губам.
А затем захихикала и убежала.
Владимир замер, словно время вокруг него остановилось. Её губы, мягкие и тёплые, едва коснулись его ладони, оставив после себя едва уловимый след жасминового аромата. Сердце, обычно подчинённое железной дисциплине, теперь бешено колотилось, будто пыталось вырваться из груди.
"Что это было?"
Мысли путались, смешивая логику и безумие. Он, наследник древнего рода, воспитанный в холодных залах Института Знаний, привыкший просчитывать каждый шаг, вдруг почувствовал себя мальчишкой, ослеплённым первой любовью.