– Мне бы сигарету, – пробормотал я. Хотя я не курю. Но в такие ночи курит даже тот, у кого рак легких. Я свернул за угол, и наконец увидел табличку: “Hostel V…” Последняя буква стёрта. Просто “V”.
– Тут все такое стертое?
Я добрался до места ночлега – если его вообще можно так назвать. И сразу что-то не сошлось. Во всём здании не горел ни один огонь. Ни в окне, ни в коридоре, ни в вывеске. Как будто хостел… умер. Он был двухэтажный, построенный явно на скорую руку, из душевной боли, фанеры и “и так сойдёт”. Архитектура – хуже только у внутренних демонов. Первый этаж – широкое пространство, набитое койками и кухонным уголком у входа. Второй – с узкими дверями комнат, в которых хотя бы не пахло потом и прошлогодним самогоном. Комната стоила как номер в нормальной гостинице. Но сервис – будто тебя обслуживает призрак, уволенный ещё в 90-х. Я обошёл хостел по периметру. Ни звука. Ни шороха. Ни намёка на жизнь. Трава у стены мокрая, стекло на окнах мутное, а дверь, ведущая на второй этаж, была заперта. Глухо. Как гроб. Проверил карманы – всё при себе. Деньги, ключ, камера. Ночь – оплачена. Но мне здесь не рады. Как и везде.
Уже собрался садиться прямо у стены, но заметил сбоку – гараж. Из приоткрытых створок лился тусклый жёлтый свет. Мерцал, как лампа в желудке у демона. Я подошёл ближе, медленно, будто в фильме, где музыка уже затихла.
Внутри копался старик. Седой, сухой, будто сам скручен из пепла и ремней. Он возился с мотором новенького “Лексуса”, как будто чинил душу. Не спеша. В этом была особая тишина – намеренная. Я остановился. Он меня не заметил. Или сделал вид, что не заметил.
– Слушай, я хотел бы просто лечь. У меня была… длинная ночь. – Я подошёл ближе, стараясь не глядеть на машину. – Открой, пожалуйста, дверь. Я просто хочу спать.
Он не обернулся. Пальцы, дрожащие и костлявые, продолжали копаться в чём-то под капотом, как будто я не существовал. Потом – хриплый, лишённый дыхания голос:
– Так ты уже внутри.
Я напрягся.
– Что?
– Я сказал: ты уже внутри.
– Хватит, – я сжал кулаки. – Просто открой дверь. Мне плевать, кто ты. У меня был… – голос дрогнул. Он будто не слышал. Или слышал – и не отвечал. Затем, как-то нараспев, как будто вспоминал чужой текст:
– Всегда иди на свет. Там, где горит свет – ближе всего к тьме. Он поднял голову. Его глаза были… слишком пустыми. Как будто там внутри – ничего.