– К кому же?
– Ивар сказал, что никто так не разбирается в тайниках, как таможенники.
Ивар вмешался:
– Позвольте сказать, господин капитан. Я имел в виду, что неплохо бы найти таможенника, который подскажет нам – за деньги или за выпивку – где искать тайники. Но вы же знаете Йохана, господин капитан. Он всегда идет напролом. Едва я сказал про таможенника, он вскочил, воскликнул «алилуйя» и исчез. Как я понял, он как раз на таможню и отправился.
– Это так, Йохан?
– Конечно, господин капитан. Я отправился на таможню. Правда, на таможне, узнав, что я обвиняю экипаж «Золотой макрели» в присвоении груза, даже говорить со мной не захотели. Они заявили, что это очень честный и порядочный экипаж, и до сих пор на эту шебеку не было ни малейшей жалобы.
Однако, я проявил вежливость и настойчивость.
Я переговорил с глазу на глаз с лейтенантом таможенников, в результате мои карманы облегчились на четыре су4. Мне пришлось пообещать отдать лейтенанту столько же, за каждый найденный ящик – то есть все мои деньги. Я заявил, что обладаю неоспоримыми доказательствами, что часть груза была украдена во время рейса. И сейчас находится – или на борту, или поблизости от места швартовки.
Лейтенант, получив первый взнос, немедленно проникся моим энтузиазмом. Он пожелал лично ознакомится с этими доказательствами. Поэтому я предложил ему прогуляться до пирса. Я привел его к Ивару. Ивар подтвердил, что путешествовал на этой же шебеке от Барселоны до Марселя, и никакого шторма по время двухдневного путешествия не было. Лейтенант поинтересовался у Ивара, видел ли тот, как ящики грузили на борт шебеки, а Ивар ответил утвердительно.
– Тут я взял кое-какой грех на душу, господин капитан, – вмешался Ивар, – ведь мне пришлось догонять шебеку. Она уже отвалила от причала и, поставив передний парус, маневрировала, выходя из гавани. Мне пришлось нанять ялик, чтобы угнаться за ней. Я впрыгнул на борт шебеки в последний момент – они уже поднимали большой парус. Наши ящики к тому времени был глубоко в трюмах, а трюмы задраены. Доступа к ним у меня на протяжении рейса не было. Тем не менее, сам консул, граф Кнайнборн, заверил меня, что лично проследил, как все пятнадцать ящиков были подняты на борт «Золотой макрели» и уложены в трюм. Оснований не доверять ему у меня нет. Поэтому я был уверен, что недостающие ящики все еще на борту.