Плач ребёнка, тонкий и отчаянный, донёсся из горящего дома, и Элара рванулась к нему, не думая. Кайрон схватил её за руку, его пальцы впились в кожу.
– Ты сгоришь, – прорычал он, его голос был хриплым от дыма.
– Я не оставлю её, – сказала она, вырываясь, её глаза горели, как изумруды.
Она ворвалась в дом, её магия вспыхнула, отбрасывая огонь, и нашла девочку, скорчившуюся под столом, её лицо было чёрным от сажи. Элара схватила её, прижав к груди, но потолок затрещал, и балка рухнула, отрезав путь. Кайрон ворвался, его меч разрубил балку, и он вынес их, его плечо кровоточило, а кровь шипела, падая на раскалённую землю.
Они упали на колени в грязи, девочка кашляла, цепляясь за Элару. Женщина, её мать, подбежала, плача, и забрала ребёнка. Элара повернулась к Кайрону, её дыхание рвалось.
– Ты мог уйти, – сказала она, её голос был тише, но твёрд. – Почему ты спас нас?
Он встал, опираясь на меч, его глаза были как буря.
– Потому что я не бросаю тех, кто под моей защитой, – сказал он, его голос был холодным, но в нём была теплота, как угли под пеплом. – Даже если ты заставляешь меня жалеть об этом.
Её губы дрогнули в слабой улыбке, но нить клятвы вдруг вспыхнула, и видение поглотило её. Она увидела тьму, глубокую, как бездна, и глаза зверя, горящие, как звёзды. Её магия текла к нему, как река, и она услышала его голос – не рык, а шёпот: «Ты моя». Она вернулась в реальность, задыхаясь, её руки дрожали.
– Что это было? – прошептала она, её голос был хриплым.
Кайрон схватил её за плечи, его глаза были полны тревоги.
– Что ты видела? – спросил он, его голос был резким, как клинок.
– Зверя, – сказала она, её глаза горели. – Он говорил со мной. Моя магия… она связана с ним, да?
Он отпустил её, его лицо побледнело.
– Мы не можем говорить об этом здесь, – сказал он тихо. – Огонь привлечёт ещё солдат. Нужно уйти.
Элара кивнула, её сердце колотилось. Она не боялась зверя – она боялась того, что он знал о ней. Они двинулись через дым, их шаги заглушались треском огня, а нить клятвы дрожала, как струна. Элара знала: она не просто ключ. Она – нечто большее. И Кайрон, возможно, был единственным, кто мог помочь ей понять.