Я не хочу возвращаться! Не хочу туда, где никого нет! Нет, не забирайте меня отсюда!
Но меня никто не слушает, только какая-то сила тянет все сильнее, заставляя вернуться в вечный холод нашего мира, и мне приходится открыть глаза. Я так не хочу этого, но меня не спрашивают, и в самый последний момент, уже потеряв волю к сопротивлению, я покорно открываю глаза, погружаясь в зелень больницы. Грозный гул, сопровождавший меня до сих пор, затихает, что-то дует в лицо, заставляя дышать, возвращая меня в мир, где я совсем одна.
– Очнулась малышка, – произносит кто-то. – Дыши, маленькая, дыши…
– За что? – хрипло спрашиваю я, хотя говорить неописуемо тяжело.
– Что «за что», маленькая? – ласково спрашивает меня какая-то самка.
– За что вы вернули меня? – с огромным трудом проталкиваю я сквозь сжавшиеся зубы. – Что я вам сделала?
– Ты нам очень нужна! – восклицает она, но я не верю.
У меня нет сил поверить в то, что я кому-то могу быть нужна. А старшие особи говорят между собой, что я отрицаю мир и не выживу поэтому, но я почти не слушаю их, потому что очень хочу попасть обратно – туда, где марево. Может быть, меня тоже с такой лаской обнимут? Я буду очень хорошей, только чтобы обняли…
Со мной сидят, гладят, даже между ушками, только никто даже и не пытается вылизать, ведь я чужая. Они говорят о том, что не бывает чужих детей, но и не пытаются назвать меня своей. Правда, я не знаю, смогу ли я стать чьей-то, потому что боль живет в моей груди, просто очень сильная боль, от которой нет спасенья. А затем я засыпаю, снова оказавшись там, среди звезд. Я изо всех сил стремлюсь к этому мареву, однако почему-то никак не могу туда попасть. Вдруг что-то случается, и я оказываюсь в тумане.
– Юный творец пытается пробиться, – слышу чей-то голос, только не могу понять, это самка или самец. – Только сил пока не хватает.
– Может быть, нужно помочь? – спрашивает кто-то, а марево вдруг пропадает.
Я вновь открываю глаза в кровати, среди гудящей техники и уже устающих от меня врачей. Они что-то пытаются сделать, но мне все равно. И тогда ко мне приходит наставник. Он садится рядом и просто молчит. Совсем ничего не говорит, затем только наклонившись ко мне, чтобы лизнуть. Это не вылизывание, хотя от этого жеста мне становится чуточку теплее на душе.
– Твою Хи-аш никто не заменит, малышка, – вздыхает он. – Совсем никто, и мы это знаем, но тебе нужно найти в себе силы, чтобы подняться.