– Василиса, – поправила я автоматически.
Маша приподняла бровь.
– Ой, прости, сегодня я вообще все имена путаю. Моего парня вчера чуть не назвала другим именем, еле выкрутилась. – Она засмеялась, но в смехе было что-то нервное. – Он вообще ревнивый, как черт. Вчера устроил сцену, потому что я задержалась на репетиции.
Струны зазвенели под её пальцами. Я заметила, как её левая рука время от времени непроизвольно дёргалась – будто от какого-то внутреннего напряжения.
– Мы с ним живём вместе уже год, – продолжала Маша, слишком быстро перебирая аккорды, – но иногда мне кажется, что он меня совсем не знает. Как будто любит какую-то другую девушку, а не меня.
Она резко оборвала мелодию и потянулась за бутылкой воды. Я увидела, как её рука дрожит, когда она подносит её к губам. Вдруг она резко повернулась ко мне:
– А тебе не кажется, что иногда люди принимают нас за кого-то другого? Вот прямо физически ощущаешь, что человек смотрит сквозь тебя.
В купе вдруг стало душно. Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Маша смотрела на меня так пристально, что мне захотелось отодвинуться.
– Не знаю, – пробормотала я. – Может быть.
Она вдруг улыбнулась, но улыбка получилась кривой.
– Ладно, забей. Это я просто устала. Давай лучше про группу поговорим.
Но даже когда разговор переключился на музыку, я ловила себя на мысли, что Маша продолжает поглядывать на меня странным, изучающим взглядом. Как будто ждала, что я вдруг превращусь в кого-то другого прямо у неё на глазах. Мы разошлись у вагона – Маша с гитарой за спиной махнула мне рукой и растворилась в толпе. Дождь. Конечно же дождь. Он стекал по ржавым фермам вокзала, превращая асфальт в чёрное зеркало. Где-то там, за стенами из стекла и бетона, был город из моих снов – с мокрыми мостами, скрипучими подъездами и тем самым книжным, где когда-то читали Бродского. Я закурила сигарету. Меня это успокаивает. Когда ты не торопясь достаешь пачку и извлекаешь из неё одну сигарету. Смотришь на неё, разминаешь пальцами, чтобы набитый табак курился легче, подносишь её к носу, вдыхая терпкий аромат, обхватываешь фильтр губами, и, наконец, закуриваешь. Прикрыв глаза, ты вдыхаешь ядовитый дым, проникающий в твоё тело с каждой новой затяжкой, и вот, когда почти ничего не осталось, дым становится обжигающим и приходит понимание того, что пора бы уже заканчивать. Ты делаешь последнюю затяжку, смотришь на красный огонек и гасишь. Неважно как: в пепельнице, о край урны или подошву кроссовок – ты просто заканчиваешь с этим без всякого удовольствия. Всё же самый кайф в процессе, а не завершении. А потом приходит оно – удовлетворение. Ты чувствуешь, как никотин расползается по крови, кружит голову, расслабляет тело. И все о чем ты будешь думать, спустя пару часов, так это о новой сигарете, лежащей в твоей пачке.