– Вы издеваетесь? Это же моя дочь! – произнес генерал.
– Что же произошло? – спросила генеральша, когда я вела их по коридору в самую дальнюю палату для самых тяжелых пациентов.
Роскошные двери, которые раньше скрывали уютные комнаты для гостей теперь были пронумерованы краской и прятали больничные койки.
– Местные подняли несчастную и перенесли в ближайший дом. Под ней была огромная лужа крови. Ее жизнь до нашего приезда поддерживал местный деревенский целитель. Сама пациентка была без сознания. И в сознании так и не приходила. Мы приняли все меры, чтобы остановить кровь, но девушка потеряла ее слишком много. Нам удалось стабилизировать ее состояние, но оно по-прежнему остается критическим. Мы делаем все возможное, чтобы поддержать ее жизнь, но… она не приходит в себя.
Я сделала глубокий вдох, понимая, как сложно иногда произносить такие слова. И как больно их слышать.
– По всему телу у бедняжки синяки и ссадины. Могу предположить, что она получила их, выпав из кареты на полном ходу… Так же есть все признаки, которые указывают на неудавшуюся попытку… – слова скользнули по моим губам, как острые иглы, – …прервать беременность.
Генерал покачал головой, будто ни на секунду не желая верить в правду, которую он слышал. Он просто не мог принять это. Я знала, что его разум стремится найти хоть какое-нибудь объяснение.
– Быть такого не может, – хрипло произнес генерал, покачав головой. – Она не могла так поступить! Это не в её характере! Она никогда бы не поступила так!
Вместо ответа я вздохнула. Боже мой! Как же тяжело иногда общаться с родственниками.
Я приоткрыла дверь, видя ужасающую картину. На белоснежной кровати лежала бледная темноволосая девушка, похожая на белоснежку из сказки. Ее черные ресницы даже не вздрогнули от скрипа двери. Сходство с белоснежкой добавляли большие прозрачные кристаллы, расставленные в нужном порядке по точкам на полу.
– О, моя бедняжка! – приторно воскликнула молодая жена генерала, прижав руку в кружевной перчатке к губам. – Какой ужас! Быть такого не может! Бедная Лисси!
Генерал молча смотрел на дочь, которая даже не шевельнулась. Разглаженное одеяло прикрывало ее грудь, а ее мертвенная белизна пугала даже меня. Тонкие бледные руки лежали вдоль тела поверх одеяла, а к ней со всех сторон струились сверкающие, как паутинка после дождя, нити магии.