– А что это за кристаллы вокруг нее? – спросила жена генерала.
– Они поддерживают в ней жизнь, – пояснила я, видя, как генерал подходит к дочери и берет ее за руку. Безвольная тонкая рука моей белоснежки оказалась в огромной руке отца.
– Я попросил бы вас не распространяться о состоянии моей дочери и про обстоятельства… при которых ее нашли, – произнес генерал, обращаясь ко мне. – Вы даете слово?
– Дорогой, – тут же послышался мягкий голос генеральши. – Я думаю, что мы можем купить ее молчание.
– У нас не принято хвастаться пациентами, – произнесла я с некоторой обидой. Словно я привыкла писать во все газеты про то, кто у нас на какой койке лежит. – Я не возьму у вас деньги. Мы работаем добровольно. Если вы хотите нам помочь, то можете оставить пожертвование. Ящик находится при входе.
– Я же говорила, – снова произнесла генеральша. – Так же не делается! Ты слишком прямолинеен. Деньги за молчание можно пожертвовать больнице.
Я вздохнула, как вдруг увидела, что молодая жена генерала тоже решила подойти к девушке, как вдруг я вздрогнула и бросилась к ней.
Ее роскошное платье едва не зацепило один из кристаллов.
– Прошу вас осторожней! – строго предупредила я. – Если вы тронете или сдвинете с места хоть один кристалл, система перестанет работать! И девушка останется без магии, которая поддерживает в ней жизнь. И тогда она умрет.
– Ой, простите! – дернулась молодая жена генерала. И тут же испуганно посмотрела на систему. Конечно, я позаботилась о том, чтобы кристаллы стояли в креплениях, но иногда случайность может играть роковую роль.
Огромная пышная юбка была прижата рукой, а супруга генерала села на край кровати и склонилась к пациентке. Она бережно взяла бедняжку за руку. На ее глазах сверкнули слезы, а она прижала руку девушки к своей щеке.
– Лисси, милая, – прошептала генеральша, гладя ее по голове.. – Ну как же ты так? А? Милая… Почему же ты нам ничего не сказала? Ты ведь просто подойти ко мне и шепнуть. Я то тебя всегда пойму. Понимаю, что ты могла бояться гнева папы, но мы бы с тобой обязательно что-нибудь придумали.
Генеральша прижала руку к своим губам и шумно вздохнула.
– Моя девочка…
Я стояла и смотрела на эту трогательную сцену. И что-то меня в ней смущало. Наверное, то, что это – единственная семья, которая не устраивала сцен отречения под благовидными предлогом замужества сестер!”.