– Нигде… А чего он меня сиротой обозвал?
– Ах ты, сирота, сирота несчастный! – запричитала она и прижала его голову к груди.
– Не трожь меня! Не надо! – закричал он.
Мать села на лавку и заплакала:
– Что ты наделал? Человек пришёл, может, жениться хотел. Вон какой нарядный… Судьба, может… А ты – тараканы во щах! Эх ты, глупый! Правда что сирота.
– Я не сирота!
Он накинул шапку, пальто, сунул ноги в валенки и пошёл в соседнее село. Весенний ветер бросал ему в лицо крупу. «Я приведу отца домой. Пусть не знаю, где он живёт, но у людей узнаю, и никто не скажет мне больше, что я сирота», – гудело у него в обиженном сердце.
Поднявшись по дороге на бугор, он нос к носу столкнулся с дядей Гришей, своим соседом, бывшим хорошенько навеселе.
– Виктор, куда это ты?
Мальчик остановился, всхлипнул и, вытирая от слёз глаза, сказал:
– К отцу. Приведу его домой.
– К отцу-у-у, – протянул дядя Гриша. – А ты уверен, что он пойдёт?
– Пойдёт, он меня любит.
– Так-то оно так, сынок, только не ходил бы ты к нему, не рвал бы себе сердечко: пригодится ещё. Придёт он сам, вот увидишь.
– Нет, я пойду.
– Ну, раз решил, отговаривать не буду. Может, что и получится… Да ты знаешь, где он живёт-то?
– Нет.
– Да вот отсюда, с бугра, его большой дом виден. Вон видишь синий фронтон и на крыше петух? Это его дом. Иди, дитятко, дай Бог тебе удачи!
Мальчик бегом побежал по дорожке, которая спускалась к дому. В груди у него всё пело, дух захватывало от радости, что сейчас он увидит отца.
Подбежал к палисаднику: во дворе играла девочка.
– Ты к кому? Ко мне… играть?
– Нет, я к папке, позови его.
– У нас нет твоего папки, у нас мой папка.
На крыльцо вышла женщина в фуфайке и сапогах.
– Варя, иди домой! – строго крикнула она. – Мне на ферму коров доить надо. Закройся и из дома не выходи. Кому я говорю!
Девочка юркнула в дверь.
Подойдя к изгороди, женщина тихо сказала мальчику:
– Отца, смотрю, захотел? Нет у тебя отца! Он мой муж и отец Вареньки. А твоя мать неизвестно где нагуляла тебя. И у тебя никогда не будет отца. Иди отсюда!
Нечаянно или с умыслом она толкнула мальчика, и тот упал на грязный снег. И рухнуло небо. И снова широко открытыми глазами он посмотрел на слабый свет мартовского солнца. Сегодня у него были безучастные и холодные глаза…
НАКОЛДОВАЛ
Мы, молодёжь, не любили его: считали чересчур жадным и практичным. Если нас посылали разгружать щебёнку, то мы вчетвером разгружали одну платформу. Он один делал это. Мало того, он покупал у нас нашу дневную работу, говоря нормировщику, что две платформы разгрузил. На наш вопрос, зачем ему это нужно, отвечал: «Пенсия будет больше, раз зарплата больше».